– Я сказал тебе: езжай домой! Сударыня Рин!

– Зачем вы здесь?

– Надо же… исток…

Будь сил чуть больше, я бы кинулась бежать. Но только приподнялась на здоровой руке.

– Исток, глупый и молодой! Хотя не слышал, чтобы вы доживали до старости.

– Зачем вы здесь?

– Я не такой подлец, каким тебе кажусь. Майорин сам напросился, лез куда не просят. Но тебя мне стало жаль. – Маг тяжело дышал. – Собери свою силу, девочка. Мне она не идет на пользу.

– Я не могу…

Он бесцеремонно обшарил мою куртку, сквозь полузабытье я чувствовала, как смотрящий, нашедший в кармане «вар», который сунул туда колдун, замазывает мне ладони. Смутно почувствовала боль, когда маг сперва протолкнул вперед, а потом, отломив наконечник, выдернул стрелу.

– …надо?

– Что?

– Зашивать надо?

– Нет, само затянется. – Губы двигались с трудом. Видно, Урмала сегодня собрала царскую дань с моей крови.

– Сегодня, – сказал мастер Ральер, споласкивая руки над кадушкой, – будут казнить твоего колдуна.

– Вы же не хотели вмешиваться? – Я поскребла подсохший вар под рубашкой. От раны не осталось и следа.

– Я не вмешиваюсь, я тебя предупреждаю.

– Я слышала, его повесят. – Жена смотрящего Карин поставила на белую скатерть кринку с молоком. Рядом пахли теплые круглобокие ватрушки, со сметанными шапочками в серединке. У меня заурчало в животе. – Плохо дело. Рин, ты ешь, не стесняйся.

Куда уж мне стесняться… Она не сказала ни одного бранного слова, когда ее муж притащил меня посреди ночи к себе в дом. Она нагрела воды и заставила меня отмыться от крови и грязи. Дала мне новую расшитую рубашку и широкую крашеную юбку. А сейчас по-матерински пыталась накормить. Мне было стыдно.

К столу вышли дети, и разговоры смолкли. Соломенная куколка принадлежала младшей, семилетней малышке с темными кудряшками и лукавым серым взглядом, вторая дочь, лет на восемь постарше – серьезная девушка с двумя темными косами и глазами отца. Старший сын, пепельноволосый парень, мой ровесник, вышел к столу с книгой в руках и, не дожидаясь остальных, принялся наворачивать ватрушки.

Исток внутри полыхнул. Сын пошел в отца, он тоже был магом.

Велмане верили в Трех великих Богов, я, выросшая среди колдунов, только в магию и природу, но все же почтительно склонилась, когда семья смотрящего опустила головы в безмолвной молитве. Заметила только, что сын Ральера не закрыл насмешливых серых глаз. Чародейство не уживается с богами, слишком много доказательств требуется колдуну, чтобы в них верить. Гораздо больше, чем человеку.

Ватрушки разошлись мигом, будто и не было их. Сама я опомнилась на пятой – от тяжести в животе, и замерла с недокусышем в руке.

– Ты чего? Застеснялась? – спросил Сворн, сын смотрящего.

– Задумалась. – Ватрушек больше не хотелось, но пришлось доедать. Здесь в тряпицу не завернешь, чтобы до вечера сберечь, когда трапезничать еще рано, а есть уже хочется.

Сворн было застопорился в дверях, оглядываясь на отца, но тот лишь поджал губы. Парень понятливо кивнул и ушел, зазывая сестренок пойти на речку купаться. Подальше от наших разговоров и возводимой на торговой площади виселицы.

Я комкала поясок юбки: сверну трубочкой, сложу колечком, складочки ногтями выглажу. Смешно сказать, но Карин отдала мне одежду старшей дочери, по подолу юбки шел узор. Знающий прочтет, что принадлежит одежка молодой незамужней девушке, готовой принимать женихов (вот отчего мрачно смотрела на меня хозяйская дочь), – простые велмане сами вышивали себе одежду. В Инессе вышивку можно было встретить лишь на свадебных платьях и саванах. И мне все было неуютно в одежде, ибо ни первого, ни второго я пока не ждала и не хотела.