Выпалив это, Эвелина неторопливо направилась к выходу, оставив пораженную Яну одну. Та ни на секунду не поверила в порчу, понимала, что девушка сказала это из вредности, но внутри все равно разливалось неприятное чувство: еще никто никогда не пытался использовать ее знакомство с Кремневым в своих целях. А полчаса назад она наверняка подписалась на новую волну сплетен об их отношениях.

Несмотря на то, что уже несколько лет с разной периодичностью помогал Леше Лосеву в расследованиях преступлений, Никита еще ни разу не был в его кабинете и теперь был приятно удивлен. Еще немного, и это место вполне дотянуло бы до тех, что показывают в зарубежных фильмах.

Кабинет оказался просторным, светлым, с огромным окном в полстены и выкрашенными в светлый цвет стенами. Леша делил его еще с тремя полицейскими, но четыре стола стояли таким образом, что, даже если у каждого из оперов будет посетитель, они все равно смогут не мешать друг другу. На столах стояли современные компьютеры с плоским экраном, на большой общей полке в углу красовалась дорогая кофемашина. В последний раз в подобном месте Никита был больше двадцати лет назад, когда еще мальчишкой приходил на работу к отцу, и в его воспоминаниях все было иначе: тесные казенные кабинеты, где опера сидели друг у друга на головах, шкафы с перекошенными дверцами, один компьютер на весь отдел, для работы на котором нужно было записываться заранее.

В кабинете находился всего один полицейский, но и он, поприветствовав Лосева, снова уткнулся в монитор. Леша подвинул Никите второй стул и сунул в компьютер флешку. Пока возился с программами для просмотра видеозаписей, спросил:

– Ты ничего не нашел по этим странным пятнам на теле Алины?

– Когда? – возмутился Никита. – У меня сегодня весь день зачеты были.

– Ну…

– По ночам я сплю.

– А мне сорока на хвосте принесла, что ты сегодня два часа в кафе с барышней сидел, – не сдавался Леша.

– Во-первых, как я трачу свое личное время, никого не должно касаться, – педантично начал Никита, – а во-вторых, если уж на то пошло, то как раз для тебя я два часа с барышней и сидел.

– Не понял.

– Это была Яна Васильева, помнишь такую?

– Яну фиг забудешь, – хмыкнул Леша. – Крутишь романы со студентками, Кремнев? Ай-ай-ай.

Но Никита и бровью не повел.

– Я же сказал: для тебя сидел. Яна вызвалась помогать, поэтому вводил ее в курс дела, и как раз сейчас именно она ищет информацию по твоим следам. Еще подначки?

Леша примирительно вскинул руки и вернулся к компьютеру.

– Нам отдали все записи за день убийства, – пояснил он, – а камеры стоят в обоих лифтах, на площадке первого этажа и на улице над парадной дверью подъезда. Итого четыре штуки. Будем смотреть входящих людей, на какой этаж они поднялись, и записывать время, чтобы потом не пересматривать все заново. Затем кадры с людьми покажем консьержам, обычно жильцов и частых гостей они знают в лицо. Может быть, они узнают кого-то, кто в тот день приходил к Девятовым.

– Или же мы найдем неизвестного или неизвестную, – добавил Никита, – который вышел на том же этаже.

– Это плохой вариант, не будем пока о нем думать, – отмахнулся Леша.

Начать решили с камеры первого этажа за два часа до предполагаемого убийства, рассудив, что едва ли кто-то мог прийти к Девятовым раньше шести утра. Каждого человека, вошедшего в подъезд, затем отслеживали по лифтам, но ни один из них не останавливался на третьем этаже, где жили Девятовы. На всякий случай Леша и Никита записывали время появления каждого и этаж, где он вышел, чтобы, если не узнает консьерж, сделать поквартирный обход и выяснить, к кому приходил человек. Они допускали, что этот третий в квартире Девятовых не стал выходить на третьем этаже, а вышел раньше или позже и добрался до квартиры по лестнице. Судя по тому, что почувствовал Никита, убийство не было спланировано, но не следовало исключать и такой вариант.