Его взгляд метнулся от моих губ к глазам. Я почувствовала, как Дуэйн напрягся.

– Почему?

Я фыркнула:

– Потому что ты мне наврал и притворился Бо…

Он перебил меня, откинув назад голову:

– А тебе нужен только он.

Это прозвучало холодно и неожиданно неприятно.

Я вцепилась ему в руку, не давая отодвинуться.

– Нет, дело не в этом. Просто эта ложь и моя сексуальная пчела-кузина…

– Кто?

– Тина Паттерсон, дочь папиной сестры! Не забыл еще? Ты ее целовал! Ты целовал ее сразу после того, как ты и я…

Я не договорила, окончательно растерявшись. Я постоянно целовала мальчишек и никогда не придавала этому значения, однако первый поцелуй Дуэйна, пусть и обманный, как оказалось, что-то для меня значил.

Дуэйн облизал губы и спросил, будто прочитав мои мысли:

– Наш поцелуй что-то значил для тебя? Не тот, – он кивнул в сторону, – когда ты думала, что я – Бо, а другой, когда ты узнала, что я – это я?

Я ответила искренне – слова вылетели сами:

– Не знаю. Честно, не знаю. И я не понимаю, почему ты решил это сейчас выяснить. Получается, я вообще тебя не знаю. То ты Дуэйн Уинстон, который бросает камнями в моего кота, целуется с другой девушкой, доводит меня до бешенства и спорит о том, какого цвета небо, а через минуту ты заявляешь, что мы подходим друг другу. Я тебе не доверяю.

– Джессика, мы стоим голые посреди леса. Говори что хочешь, но ты мне доверяешь.

Я легонько пихнула Дуэйна в грудь и покачала головой, чувствуя себя одновременно сонной, и негодующей, и не желающей его отпускать. Это была страннейшая комбинация чувств.

– Нет, в этом смысле я тебе доверяю. Я знаю, что ты меня не убьешь и не поспешишь воспользоваться ситуацией, потому что когда я гладила твой член, а ты вытворял фантастические вещи с моими сосками… – сладкая дрожь пробежала по моей спине при этом воспоминании, – ты все равно остановил меня до того, как я…

– Джессика, пожалуйста, замолчи.

– Что? Почему?

– Потому что ты меня… зверски напрягаешь.

Долгую секунду мы стояли неподвижно, а потом до меня дошло. В его словах скрывался двойной смысл, и даже в полной темноте я чувствовала, как он борется с собой. Я колебалась между желанием, чтобы Дуэйн что-то сделал, и надеждой, что он ничего не станет делать. Наше дыхание стало единым. Его пальцы впились в мои ягодицы…

И тут Дуэйн закрыл глаза и отодвинулся. Не позволив одеялу соскользнуть, он вышел из нашей маленькой печи и плотно закутал меня, заправив край мне под подбородком.

Немного походив, Дуэйн отыскал свои штаны. Я смотрела, как черная фигура натягивает штаны, и двинулась к дереву, где оставила свои вещи. Дуэйн поднял их и протянул мне:

– На.

И сразу отвернулся.

Глядя на его затылок и шею – ну, на смутные очертания, угадывавшиеся в темноте, – я медленно начала одеваться, вспоминая сегодняшний вечер, время, проведенное с Дуэйном, и собственные действия. Я была слишком искренней. Рядом с ним я чувствовала себя наивной и безмозглой. Я не привыкла к ступору, вызванному физической близостью высочайшего уровня. Да и с Дуэйном мы знали друг друга давно – у нас, можно сказать, имелась история отношений.

Может, мои незрелые, нафантазированные чувства к Бо так резко прекратились, потому что я попробовала на вкус реальность?

Я чувствовала, как краска смущения ползет по шее к щекам. Одевшись, я подняла глаза на Дуэйна. Разглядеть удалось только очертания голой спины.

– Я готова.

Он обернулся, оглядел меня, все еще завернутую в одеяло, и кивнул:

– О’кей, пошли обратно.

Пройдя футов десять, он остановился. Я не двигалась, утопая в меланхолии. Допустим, он прав и мы подходим друг другу, и что? Максимум, что из этого получится, – парочка месяцев (в лучшем случае лет) вместе.