Она делает пометки в тетради. Её рука дрожит едва заметно.

— На обед суп, — продолжаю я, — но не один и тот же. Варите с разными кореньями, добавляйте специи. Подавайте нормальный хлеб. И пусть раз в несколько дней будет что-то запечённое — тыква, репа. Пусть в меню будет виноград. Хотя бы сушёный.

Экономка едва заметно поднимает брови. Наверное, ожидала, что я затребую паровую рыбу в мёде или жемчужный бульон с водорослями.

— Думаю, это возможно, — говорит она.

— Ужин должен быть лёгким: отвар, немного хлеба, что-то простое, но сытное. Изысков не нужно, но подавайте отдельно, не вместе с общей раздачей. Я прошу не роскоши, а порядка.

Теперь экономка смотрит на меня прямо. Осторожность исчезла — в её взгляде читается внимание и сдержанное уважение.

— Вы действительно намерены взять всё в свои руки, — говорит она медленно, будто не уверена, нужно ли произносить это вслух.

— Я уже начала, — отвечаю. — С кухни.

Ставлю подпись под изменённым списком. Власть начинается не с приказов, а с утреннего чая и соли в супе.

Экономка собирает бумаги, но не уходит.

Мы бегло обсуждаем поставки: что придётся заказывать отдельно и сколько это будет стоить.

— И ещё одно. Как ест хранитель Рик? — уточняю я.

— Хранителю подаётся отдельно. По его распоряжению.

— Отныне он ест вместе со всеми, — говорю, поднимаясь из-за стола. — В столовой. Без особых подач и без личных блюд.

О да, хранитель будет в бешенстве. Представляю его выражение, когда он поймёт, что придётся есть кашу с остальными. Но пусть злится — играть свою роль ему всё равно придётся.А я тем временем съезжу в банк, узнать сколько на каплекарте, выданной матушкой. Правда, ехать придётся в Вольный город.

А я продолжаю делиться с вами историями из нашего литмоба:

https://litnet.com/shrt/9lni

28. 22. Ложь в серебре

Прошу экономку распорядиться: запрячь элементальную лошадь и выделить дозорного для охраны. Окрестности я немного помню — с того раза, когда была здесь с отцом.

Экономка Лавейл кивает. Я же сжимаю руку в кулак: пусть лучше подумают, что я дерзкая, чем заметят, как мои пальцы дрожат.

Возвращаюсь в свою временную комнату, забираю папку с документами. Каплекарту надеваю на шею — у пластины сбоку прикреплена цепочка, так её удобнее держать при себе.

Когда спускаюсь и выхожу из замка, элементальная лошадь уже стоит посреди двора. Земляная. Её копыта блестят, словно отполированный камень. Грива спутана пыльными завитками. Лошадь фыркает и нетерпеливо стучит ногой.

Но взгляд тут же останавливается на седле. Узкое, вычурное, с боковой лукой. И откуда оно взялось в этом забытом месте? Красивое, конечно, только далеко на таком не уедешь.

— Это кто поставил? — тихо спрашиваю.

Конюший, подняв глаза, мнётся:

— Так… полагается, лиора. Нашёл для вас лучшее.

Я качаю головой:

— Спасибо. Но, пожалуйста, замените его на обычное.

Он кивает и тут же уходит. Я снова сжимаю пальцы. Пусть дрожат. Главное — не голос.

Ехать по пустоши боком неудобно и глупо. Приличия тут никому не нужны. Здесь важно не упасть, а если нападут — найти способ выжить.

Пока вышла заминка, я помещаю документы в седельную сумку. Краем глаза замечаю, как конюший вместе с помощником подносят обычное седло.

Отвлекаюсь всего на мгновение — и не замечаю, откуда взялся лакей Вин. Но он уже рядом, желает доброго утра и улыбается.

— Готово, — говорит конюший, и я благодарно киваю.

Пока я взбираюсь на лошадь, в одном из верхних окон едва заметно колышутся занавески. Словно кто-то следит. Почему-то сразу думаю о Рике. Я отвожу взгляд и обращаюсь к Вину — тот улыбается ещё шире, будто ждал, когда я заговорю.