– Куда? – удивляюсь я.

– Выручать эту непоседу.

Пока спускаемся на лифте – Глеб бегло рассказывает историю. Родители живут в пригороде, а сестру – отправили в большой город к старшему брату. Учиться. Только вот – где там. Она уже третий вуз бросает. Всё не может себя найти. Одни гульки на уме.

Я не успеваю опомниться, как оказываюсь на пассажирском сиденье в машине Глеба. И это – очень интимный, такой домашне-семейный момент: мы едем выручать его сестру. Он знаком с моей бабушкой. Это всё слишком родственно, слишком лично. Я не хочу, чтобы наши отношения переходили в эту плоскость.

Но всегда, когда привожу свои доводы, Глеб умудряется разбить их на голову контраргументами:

– Ты пришла на свидание со мной, и я обещал твоей бабушке доставить тебя домой. А я привык держать обещания.

Всё. Дальше я могу только хлопать глазами и открывать-закрывать рот. Слов нет. Он не даёт мне права на возражения.

Вскоре мы оказываемся возле заведения, которое иначе, чем злачным местом не назовёшь.

Глеб берёт меня за руку и говорит:

– Держись рядом. Мне не хватало отбивать ещё и тебя.

Бросаю на него гневный взгляд, но в руку всё-таки вцепливаюсь. Когда мы проходим внутрь тёмного прокуренного помещения, где в свете стробоскопов дёргается оголтелая толпа – мне кажется, что я попала в ад. Я всегда была домашней девочкой и не понимала, что люди ищут в подобных заведениях. Ведь здесь не потанцуешь нормально, потому что вместо музыки – адский грохот. Не пообщаешься – по той же причине. Только напиться, закинуться таблетками и снять кого-нибудь… Брр…

Жмусь к Глебу сильнее.

Я в вечернем платье в пол, и он – в белой рубашке и тёмных классических брюках – смотримся здесь инородно.

Глеб уверено обнимает меня за талию, притягивает к себе, будто очерчивает территорию. И сейчас я даже рада, что он такой. Никто из местных завсегдатаев даже не дёрнется в мою сторону.

Мы проходим через весь танцпол, оказываемся в длинном коридоре, где жмутся по углам парочки и снуёт персонал. Глеб уверено ведёт меня к двери чёрного выхода.

Нас никто не останавливает.

За дверью – в синем свете фонарей – маленький дворик, огороженный сеткой. В центре двора – потасовка. Оттуда доносится девичий визг и звуки ударов.

– Чёрт! – ругается Глеб и срывается туда.

Я семеню за ним, путаясь в длинном платье и едва ли не ломая каблуки.

Чуть поодаль от полосы света трое отморозков мутузят какого-то молодого человека, а рядом – визжит девушка. Её голубые волосы кажутся ещё более нереальными, почти светящимися при ночном освещении.

Глеб раскидывает уродов, те бормочут:

– Ты чё, мужик, как зверь ваще… – но благоразумно отходят в сторону. А потом и вовсе ретируются.

Глеб помогает подняться молодому мужчине, которого избивали.

Они примерно одного роста, только в отличие от Глеба, незнакомец красив броской, журнальной, красотой. Даже такой – избитый, в разорванной одежде – он выглядит дорого и презентабельно. На вид ему около двадцати пяти лет. Может, чуть больше.

– Аристарх…  – хрипит незнакомец, протягивая Глебу узкую ладонь. Такая – под стать принцу. Впрочем, он и есть принц. В этом я убеждаюсь, когда он называет фамилию: – … Ресовский…

Даже я, которая не была в России в последние годы, в курсе, кто он такой, и на каком месте в списке Форбс.

– С ней сейчас? – кивает Глеб на Мальвину, что всё ещё хнычет поодаль.

– Нет, – улыбается Ресовский разбитыми губами, – просто мимо проходил. Смотрю, девочку обижают. Вот и вступился.

– Благородно, но глупо.

Ресовский пожимает плечами:

– Как есть.

– Давай с нами, заброшу в скорую.