– Для чего же он так о твоей начитанности заботится? – спросил Максим. Ему в диковину было, что кто-то девицу просто-то грамоте учит, а уж тем более – чтоб книги ее удовольствия держать.

– О, у братца на меня большие виды! – усмехнулась Ксения. – Он думает, на грамотную-то девицу кто из бояр польстится, как на диковину, вот он и в выигрыше. Этакое провернуть еще батюшка наш мечтал, да так и брату завещал. Дескать, умный человек из знатных захочет себе и жену умную, чтоб была ему советчицей, а не только детей производила. А где ж такую нынче на Руси взять?

Максим при этих ее словах почувствовал, словно что-то его кольнуло. Мысль о том, что Ксения, вероятно, очень скоро сделается женой какого-нибудь знатного вельможи показалась ему неприятной, хотя, казалось бы, какое ему было до того дело?

– Так что же, рыцарь, отдашь мне книгу? – спросила снова Ксения.

– А ты меня за это поцелуешь? – спросил Максим неожиданно для себя самого.

Ксения в ответ на его вопрос тут же вспыхнула, отчего стала еще красивее, а в глазах ее зажегся какой-то дерзкий огонь, так что Максиму показалось, что вот сейчас-то она если уж не пустит в дело свой кинжал, который давно уж положила на лавку, то уж во всяком случае закатит ему оплеуху. Однако вместо этого Ксения наклонилась к нему и потянулась губами, так что он, сколь не был неопытен в любовных делах, но сразу понял, что надлежит делать.

Однако же даже коснуться ее губ он не успел, так как за окном оглушительно ударил церковный колокол, потом еще раз, еще, еще. Ксения дернулась, отстранившись от него и уставившись в окно.

– Набат, – сказала она. – Так звонили, когда в первый раз упырей у ворот увидели.

Максим тоже выглянул из окна, стараясь, однако, чтобы его не заметил кто-нибудь снаружи. Во дворе как будто все было спокойно, только возле ворот мелькнул алой вспышкой стрелецкий кафтан и пропал где-то в темноте.

Колокол надрывался, звон стал чаще, словно звонаря охватила дрожь. Где-то неподалеку темноту разорвал отчаянный женский крик. А дальше, на одном из соседних дворов показались языки пламени.

Внизу, в первом жилье терема забегали, застучали ногами. Нужно было уходить.