– Нет, силой – это чересчур, – сказал Максим. – Это уж не по-божески.

– Да тут оно, брат, все не по-божески, – Чертков подмигнул. – По-божески, брат, это псалмы на клиросе петь да Четьи Минеи в келье читать. А это дело никак нельзя без черта обделать. Вот я Чертков – так мне черт и помогает, а что я буду за то ответ на Страшном суде держать – так это еще когда-то будет! Дотоле уж я натешусь, а в старости, когда уж мне этого дела расхочется – пожалуй, можно и в монастырь пойти, спасаться.

– А как ты думаешь?.. – спросил, было, Максим, да призадумался, стоит ли еще Черткову про такое говорить, но потом, все-таки, решился. – Как ты думаешь, можно ли и с воеводиной сестрой знакомство свести?

Надо сказать, сестра воеводы не выходила у Максима из головы с того самого мига, как встретился он с ней глазами у крепостной стены. Уж, казалось бы, сколько страху он за ночь натерпелся, а вот же, самым сильным впечатлением стал для него этот взгляд голубых глаз.

– Эко ты, брат! – Чертков даже крякнул от неожиданности. – На этакое бы я не замахнулся. Ежели воевода про такое дело прознает – головы тебе не сносить. Будто бы уж тебе девок других мало, а то баб? Не ожидал я от тебя этакой прыти! Вона, твой начальный тебя кутьей прокисшей зовет, а у тебя вона какие черти водятся, в тихом-то омуте!

С этими словами Чертков хохотнул и хлопнул Максима с силой по плечу.

– Да я не в том смысле, – начал оправдываться смутившийся Максим. – Чтобы с ней какие эти вещи крутить – это где же мне… Я просто думал: неужто нельзя с нею даже словом перемолвиться?

Дальше Максим попробовал, было, объяснить Черткову насчет рыцарского отношения к прекрасной даме, как он его понял по книге Малория, но Чертков на это сказал, что это что-то больно мудреное, и ему, видно, не понять, для чего это требуется бабу так обхаживать, ежели не для этого самого.

После этого Чертков заключил, что сестра воеводы – а звать ее, кстати, Ксенией – в сущности-то девка, как девка, и ежели Максим ей приглянется, то почему бы и нет? А не приглянется – так что ж, другую всегда найти можно.

– Ты уж так говоришь, будто и в самом деле легко с ней поговорить можно, – проговорил Максим. Ему вдруг стало страшно – пожалуй, даже страшнее, чем когда бежал посадом от упырей.

– А чего бы нет? – Чертков вскинулся на сене и подкрутил ус. – Воевода об эту пору уже спит. Двор его мои же ребята стерегут. Приду я сейчас к ним, будто караулы проверить, отвлеку, да тебе мигну – ты быстро через двор перебеги. Парень ты ловкий, как я погляжу, по стене взобраться сможешь. По бревнам да по наличникам живо залезешь к чердачному окошку. Ну, а там… сам уж, брат, действуй. Хочешь, разводи перед ней все эти англицкие манеры, а хочешь – бери разом быка за рога, а то ведь второго-то случая может и не быть.

– И ты это все не шутя предлагаешь? – у Максима сердце забилось от волнения.

– А то что ж! Я таким не шучу, – ответил Чертов. – Только ты уж учти: если она заорет или еще какой шум выйдет, то выпутывайся сам. Мы с ребятами ведь и стрелять будем. Ну, я-то, положим, мимо стрельну, а за ребят – не ручаюсь.

***

Все и в самом деле вышло просто. Перемахнул Максим через воеводин забор, переждал в кустах малины, пока Чертков отвлечет сторожей, затем перебежал легкой тенью через утоптанный двор, хоронясь то за баней, то за сараем, подскочил к стене терема.

Тут все тоже было несложно – помогла Минина наука. Взгромоздился на балясину крыльца, уцепился за окно второго жилья, подтянулся, поставил ногу, вскарабкался по выступам – да вот уже и окошко чердачка, а за ним и свет теплится. Приоткрыл Максим окошко – оно и не скрипнуло. Заглянул внутрь.