Сестра воеводина сидела на лавке, покрытой мягкими перинами, и при свете свечи читала небольшую затрепанную книгу. Была она в одной белой рубашке, и хоть рубашка была и просторная, но сейчас натянулась и облегала ее тело до того соблазнительным образом, что Максима даже в жар бросило.

Замер он, только теперь сообразив, в какую ловушку себя загнал. С минуты на минуту появятся здесь отвлеченные Чертковым стрельцы – значит, надо скорее залезть в окно, чтобы они тебя на стене не заметили. А залезать-то до чего страшно!

Неизвестно, сколько бы еще Максим проколебался, и к чему бы это привело, но вдруг Ксения повернула голову – быстро, словно птица – и уставилась на него своими цепкими голубыми глазами.

На побледневшем лице ее выразилась сложная смесь из страха и любопытства, словно она раздумывала, поднимать ли крик прямо сейчас, или пока повременить.

Максим от этого взгляда чуть равновесие не утратил, да не полетел на двор вверх тормашками. Однако ж сообразил, что теперь-то точно нужно внутрь залезать, а то заметить в любой миг могут. Едва не поскользнувшись на влажном от недавнего дождя подоконнике, забрался он в комнату, в любую секунду ожидая, что девица выйдет из оцепенения и заорет на все городище, однако этого так и не произошло.

Чердачок был низеньким, так что рослый Максим едва не доставал головой до потолка в самой его середине. Места же в нем едва хватало на лавку для сна, стол с табуретом и пару полиц, уставленных ветхими книгами. Последние выглядели здесь, как совершенно невероятное сокровище. С довольно скромным убранством терема они сочетались не лучше, чем жемчужный пояс Фрязина с его же затертым кафтаном.

– Зачем ты здесь? – спросила Ксения негромко, когда он уж утвердился обеими ногами на скрипучем полу. Рука ее вдруг сделала едва уловимое движение, и в свете свечи в ней что-то блеснуло – кажется, тонкий, похожий на иглу кинжал.

– Это все твои книги? – спросил Максим, тут же почувствовав себя глупо. Ни разу он не видел столько книг в одном месте. В монастыре, разве что, но там книг было много только ежели штуками считать, а так все это были одинаковые Евангелия, Часословы да Уставы. У отца его была библиотека не меньше этой, но он ее плохо помнил – читать в ту пору еще не умел. Из всей ее дядя сохранил только «Смерть Артурову» да две книги о разных болезнях, до которых он был большой охотник. Остальное, должно быть, сгорело.

– Книги мои, – ответила Ксения, опасливо косясь на него. Острие кинжала, выставленное ею перед собой, слегка подрагивало. – А ты разве грамотный?

– Да, – ответил Максим, не сводя с нее глаз и стараясь не делать резких движений. – Я ведь из княжат, а после еще в монастыре был…

– Ишь ты… – проговорила Ксения недоверчиво. – А ко мне что ж залез? Неужто книжку взять почитать?

– Нет, я… совсем не для этого, – ответил Максим, чувствуя, как краснеет. А в самом деле, для чего он это сделал? «Брать быка за рога» по выражению Черткова у него в это время и в мыслях не было.

– Для чего же? – Ксения слегка наклонила голову набок.

– Я хотел сказать, что никого не видал краше тебя, – произнес он, наконец.

– В монастыре-то? – Ксения в ответ фыркнула. – Не мудрено.

– И не в монастыре, а… – начал, было, Максим, да тут же и оборвался. Он действительно почти что всю жизнь прожил в глуши и уединении, так уж вышло. Должно быть, он дик и смешон сейчас казался. В самом деле, в глазах девушки читалось лукавство, но в то же время – искренний интерес.

– Ты в самом деле из княжат? – спросила она. – Какого же рода?