Немного успокоившись во время сборов, всё же впускаю в голову мысль, что папа уже всё уладил. Сейчас он приедет и скажет. что всё позади, и нам больше ничего не угрожает.

Мои мысли прерывает настойчивый звонок в домофон, и внутри всё леденеет от страха. Бегом спускаюсь вниз и вижу на экране улыбающееся лицо Дианы – дочери одного из друзей отца и нашего соседа. Хоть она и немного старше, но мы сдружились и часто проводили время вместе. Только сейчас мне не хочется никого видеть.

– Вер, открывай! Я видела, как ты пришла, – радостно щебечет, а я глаза закатываю.

Плетусь открывать, понимая, что не сделай я этого, просто так от неё не отвяжешься.

– Это ты! – радостно кидается обниматься и получает ответные объятия.

Оказывается, приятно встретить человека из своего прошлого, с которым вы расстались в нормальных отношениях.

– Ты похорошела, – присвистывает соседка, осматривая меня с ног до головы. – Была бы парнем, точно влюбилась бы.

Пока она рассказывает последние сплетни нашего посёлка, молчу, соображая, как бы тактично ей намекнуть на то, что хочу побыть одна.

– У папы какие-то неприятности, – вдруг говорит, мгновенно сникнув, – Не знаю, какие, но из дома он меня не выпускает. Я улизнула от охраны. Если папа узнает, мне крышка.

– Что-то слишком много неприятностей на квадратный метр в этом районе, – задумчиво проговариваю и вижу недоуменный взгляд Дианы. – Это так. мысли вслух, – улыбаюсь, пожимая плечами.

– Я пойду, пока меня не хватились, – подрывается с места и быстрыми шагами идёт в сторону выхода. Она всегда была маленьким ураганом, заражая своей энергией окружающих. И нравилась мне именно этим – эмоциональностью, страстностью, любопытством, умением заражать этим окружающих. Но в то же время была отзывчивой и доброй настолько, что могла помочь совершенно незнакомому человеку просто из-за порыва души.

– Надеюсь, ещё увидимся, – говорю на прощание, и Диана скрывается за кустарником, что растёт вдоль нашей подъездной дорожки.

Какое-то время расхаживаю по гостиной в ожидании отца и уже нахожусь на грани, когда слышу звук мотора. Выхожу на крыльцо и вижу джип – чёрный, с полностью тонированными окнами. Задняя дверь открывается и на землю, словно мешок, падает человек, а автомобиль, взвизгнув шинами, срывается с места.

С бешено колотящимся сердцем добегаю до ворот, понимая, кого только что вытолкнули из салона. Отец неподвижно лежит в пыли, белая рубашка в крови, лицо в гематомах, а с губ срываются стоны. Закрываю ладонями рот, чтобы не закричать. Глубоко дышу, успокаивая неистовое сердце. Подхожу к отцу, а тот пытается встать, но у него никак не выходит.

– Помоги, – хрипит, протягивая руку, и я подчиняюсь.

Помогаю папе встать, он опирается на моё плечо, и мы медленно, с остановками, идём к дому. Завожу его в кабинет и кладу на черный кожаный диван.

– Я вызову скорую, – достаю телефон из заднего кармана джинсов.

– Не вздумай, – он выбивает телефон из моих рук, и тот с громким стуком падает на паркет.

– Тебя избили! Посмотри на своё лицо! – мои нервы сдают, и я кричу на него, нависая сверху. – А если что-то сломано?

– Нам не об этом нужно беспокоиться, – он морщится от боли, пытаясь сесть, – а о том, как бы нас вообще не грохнули.

– Что происходит? Кто тебя избил и за что? – слегка надавливаю рукой ему на грудь, пресекая попытки встать.

– Ты думаешь, в столицу меня перевели за особые заслуги или красивые глаза, – криво усмехается, пристально на меня посмотрев. – Определенным людям нужен был свой человек, который бы помогал решать некоторые вопросы так, чтобы было выгодно им.