– Не бойся, – перехожу на ты, хотя мы даже не знакомы. – Всё будет хорошо. Потерпи немного…

– Ибо Твоё есть Царство и сила и слава вовеки…

– Аминь, – подхватываю чужую молитву. Из моих уст это звучит кощунственно, потому что я столько раз проклинал никому невидимого бога за то, что он забрал у меня Снежану.

Ремни безопасности и подлокотник между нами ужасно мешают, но она всё равно прячет своё лицо, уткнувшись мне в плечо. Плачет?

Женских слёз я видел достаточно. И они никогда меня не трогали. Но сейчас каждая слезинка обжигает моё сердце, и я готов продать свою душу, лишь бы незнакомка не дрожала так от страха.

Несмело, ведь я не имею на это никакого права, касаюсь гладкого шёлка русых волос. Провожу по ним рукой. Успокаиваю.

– Не бойся. Мы скоро выйдем из грозового фронта, и всё пройдёт. Слышишь?

Кивает, не поднимая лица.

Как бы мне не хотелось отпускать её, но я прошу:

– Сядь ровно и дыши. Слышишь? Дыши. Глубоко.

Поднимает на меня заплаканное лицо и снова кивает. Сглатывает и облизывает приоткрытые губы, но беспрекословно садится прямо. Моя послушная девочка. Такая смелая. Сам нахожу её руку, и она переплетает наши пальцы, простым движением выкидывая меня за черту, из-за которой нет возврата. Только Снежана так держала меня за руку. И на долю секунды я чувствую её близость… Ту самую, которой не чувствовал уже столько лет. Но на меня смотрят совсем другие глаза, и я ловлю себя на том, что теперь не смогу без этих глаз.

Вибрация усиливается. Мы «прыгаем» по воздушным ямам, моя соседка зажмуривается, с силой сжимая мою руку. Свет моргает, и с каждой новой вспышкой молнии за стеклом иллюминатора паника в салоне становится больше. А потом всё резко стихает. Сглатываю, чтобы снять давление со слуха, но в салоне и правда становится тише.

Наклоняюсь к иллюминатору и смотрю, что там. Грозовой фронт остался позади. А впереди синеет небо с белоснежными облаками, словно там и не ведают, что творится совсем рядом.

– Мы выбрались, да? – Тёплое дыхание касается моего уха, заставив пульс биться чаще.

– Да. – Поворачиваюсь и смотрю в блестящие, чуть покрасневшие глаза. На дрожащих ресницах заметны следы от слёз.

Наши лица так близко, что я ловлю лёгкий, почти невесомый аромат парфюма. Вдыхаю глубже и дурею от этого запаха. Такого нежного и такого дурманящего. Жадно вглядываюсь в каждую чёрточку её лица, и у меня такое чувство, что мы знакомы уже давно, а я даже не знаю её имени!

– Правда? – выдыхает мне в лицо. Взгляд горит надеждой, а губ едва касается робкая улыбка.

– Правда, – отвечаю. Стираю рукой мокрую дорожку и ловлю в плен дрожащие губы.

4. Глава 3

Юлиана

Я не ощущаю вибрации. Совсем. Даже внутренности перестали прыгать вверх-вниз. Сижу и боюсь дышать. А вдруг… это уже всё? Но нет. Я слышу голоса, могу пошевелить пальцами на руках и осторожно пытаюсь ногой нащупать свои туфли, которые сняла, когда мы взлетели. Кажется, они куда-то сдвинулись, когда самолёт сильно накренило. Но искать свою обувь по салону самолёта – самое меньшее, что меня сейчас волнует. Делаю вдох и чувствую запах мужского парфюма. Свежий, морской и такой… будоражащий. Приоткрываю глаза и вижу своего соседа, наклонившегося через меня. Как же обалденно от него пахнет, что я украдкой вдыхаю ещё раз, чтобы насладиться сполна.

– Мы выбрались, да? – спрашиваю. И, вместо того чтобы выглянуть самой в иллюминатор, как заворожённая, рассматриваю мужчину.

– Да, – отвечает, и мой взгляд сцепляется с бархатом его глаз.

– Правда? – Мне хочется сказать что-то другое, но от радости, что всё позади, не могу выразить словами то, что чувствую сейчас. Облегчение, радость – это лишь песчинка того, что творится в моей душе. От понимания, что нагаданное предсказание, которым пугали меня всю мою жизнь, не сбудется, слёзы счастья сами текут по щекам. Губы дрожат, пытаясь изобразить улыбку, но выходит криво. На самом деле мне хочется разрыдаться, выпустить эмоции, но приходится сдерживать их, чтобы не выглядеть совсем уж истеричкой в глазах этого мужчины.