Мужчиной его, наверное, рано пока называть, но уже и не совсем юнец. На человеческий манер прибывшему можно бы дать лет двадцать, но цепкий умный взгляд создавал впечатление несоответствия реального возраста и внешности. Очень даже красив, причём той чувственной и яркой красотой, что отличает нелюдей. Чёткие аристократичные черты лица, чёрные, чуть вьющиеся волосы до плеч, зелёные глаза глубокого оттенка, упрямый твёрдый подбородок, и на фоне всего этого какая-то совершенно трогательная, чуть пухлая нижняя губа… Невысокая (слегка за метр семьдесят) фигура, скорее стройное и изящное, чем худое тело, от которого всё же идёт ощущение внутренней силы.

Опасен, и очень.

Да уж, у такого не будет отбоя от женской части академии (а может и от мужской — в такие вещи Антуан просто старался не вмешиваться, ибо мало ли какие нравы царят в разных мирах; тут и на рабство смотрели сквозь пальцы — в том плане, что адепты из миров, где оно было принято, спокойно использовали рабов, и никто не мог им запретить обращаться со своей собственностью, как посчитают нужным).

Почему Антуан подумал об адептах? Ну а зачем ещё молодой и потенциально могущественный маг будет требовать аудиенции у ректора, в самом начале учебного года и после окончания набора, как не в попытке поступить в академию? Однако юноша потрясающе держится: с эдакой ленивой небрежностью вести себя могут только потомственные аристократы, причём из самых высших сфер. Впрочем, вынести положительное решение о зачислении посетителя ректор может и самолично — всё же игнорировать наличие столь высокого уровня магии не стоит. Только вот отправлять его к первокурсникам точно нельзя, они всё же ещё почти дети, пусть им и по восемнадцать-двадцать лет (в переводе на человеческие, конечно). Почему же он так поздно пришёл?..

— Я вижу, вы уже поняли причину моего появления здесь и приняли решение, милорд ректор?

Глубокий голос с вибрирующими нотками застал Антуана врасплох. Неудивительно, что Мессита была в таком состоянии. Этим голосом только какие-нибудь пошлые нежности на ушко говорить! Даже у него, абсолютного приверженца раздельнополой любви, что-то внутри дрогнуло. Ректор встретился с насмешливым взглядом наглых зелёных глаз. Да ведь паршивец прекрасно осознаёт свою силу и обаяние! Надо успокоиться.

— Я действительно принял решение, но есть определённые сложности… Милорд?

И почему он вдруг обратился к юноше как равному? Тот лишь усмехнулся самыми уголками губ, приняв обращение как должное и невольно, а может и нарочно, подтвердив этим своё высокое происхождение. Вот проклятье! Очередной наследник правящей династии, к тому же инкогнито — ни свиты, ни охраны, ни громкого заявления своих титулов. И фамилию наверняка же скажет не свою. Предчувствие проблем надвинулось лавиной…

— Можно и без церемоний — Энджиал Райнсвер, к вашим услугам. Как понимаете, фамилия не настоящая, — мысли он, что ли, читает? И от кого скрывается? Не принесло бы его появление проблем с каким-нибудь правящим родом… — Кстати, мысли я не читаю, но очень часто интуитивно угадываю. Более того, я не скажу вам не только, кто я, но и из какого мира. Поймите правильно — путешествовать отец отпустил, но с условием, что он не сможет меня найти. Своеобразная закалка характера… Для вас это не представляет угрозы, поверьте.

Прямо очередной самородок… Это и радовало, и напрягало одновременно. Антуан вновь приподнял бровь, поощряя новоявленного адепта — раз уж он весь такой таинственный, пусть сразу и сам рассказывает, что сочтёт нужным, чем вытягивать из него информацию. Хотя, прежде чем окончательно принять его как адепта, нужно уточнить скользкий момент.