Не будь у меня столь паршивое настроение, я бы, несомненно, оценила и обтянутые нежно-голубым шёлком стены, и картины в массивных рамах с изображёнными на них пасторальными пейзажами. Изящную мебель, кружевные занавески, частично скрытые шторами из плиса. Кровать с вычурным балдахином и высокой спинкой, отделанной позолотой. Ею же сверкали и изогнутые ножки банкетки, приставленной к ложу.

На круглом столике у окна обнаружился серебряный поднос, от которого исходил умопомрачительный аромат свежеиспечённой сдобы. Желудок жалобно заурчал, напоминая, что мне уже давно следовало подкрепиться.

Секунда, и вот я уже громыхаю посудой. Плеснув в чашку немного чая, увы, остывшего, сделала несколько жадных глотков. Первую сдобную радость проглотила, почти не жуя, вторую булочку, приказав себе быть сдержанной — из меня ведь воспитывали леди, — разрезала пополам, намазала маслом, затем джемом, и только потом жадно вцепилась в неё зубами.

Опустошив ещё одну чашку божественного напитка, вдруг почувствовала невыносимую слабость. Сил хватило только на то, чтобы доплестись до кровати. А уже через каких-то пару минут я спала беспробудным сном. Последней мыслью, мелькнувшей в угасающем сознании, стало понимание того, что в чай явно что-то добавили.

Не знаю, сколько времени путешествовала по стране Морфея. Когда проснулась, солнце было ещё высоко в небе, а значит, спала я не так уж долго. Но если судить по ощущениям — минимум двое суток. Сейчас я чувствовала себя свежей и отдохнувшей. Готова была горы свернуть. Спасибо, конечно, его светлости за заботу. Но надо будет сказать ему, чтоб больше не пичкал меня снотворным. Или что там было в этой чудо-заварке…

Часы, мерно тикавшие на каминной полке, показывали без четверти два. Возле двери обнаружился массивный сундук и небольшой саквояж: все мои пожитки. А за дверью — та странная бледнолицая особа, кажется, Маэжи.

Девица вошла, даже не удосужившись постучать. Просто распахнула светлые створки и с порога заявила:

— Ванна готова, мисс, — привычно закончив: — Вставайте.

Ни тебе реверанса, ни даже намёка на улыбку.

Не дождавшись ответа, Маэжи блеклым призраком пересекла спальню и толкнула неприметную дверку, полностью сливавшуюся с шёлком обоев.

Стоит ли уточнять, что и ванная комната ослепляла великолепием. В доме мадам Луари опочивальни воспитанниц были достаточно скромно меблированы, да и размерами похвастаться не могли, правда, это с лихвой компенсировалось уютной обстановкой. Эта же ванная была чуть ли не вдвое больше моей спаленки в пансионе и, как и кабинет Грэйва, утопала в полумраке, разбавленном светом изящных бра. Здесь бордовые тона перемежались с благородным деревом, ну и, конечно же, помпезной позолотой — куда ж без неё.

В самом центре, на мягком ковре, красовалась ванна на маленьких гнутых ножках, в которую Маэжи щедро напшикала соли. По комнате поплыл сладкий цветочный аромат.

— Вернусь через полчаса, помогу вам собраться, — напоследок сказала девушка и вышла, прикрыв за собой дверь.

Раздевшись, с наслаждением погрузилась в душистую воду. Мне бы подойти к зеркалу и познакомиться с чёртовой меткой, но я тут же трусливо отогнала от себя эту идею.

Не хочу её видеть, не хочу думать о ней. Лучше буду представлять, что её и вовсе не существует.

Служанка оказалась на редкость пунктуальной, явилась тютелька в тютельку: спустя тридцать минут.

К тому моменту я уже успела порыться в своём сундуке, определилась с туалетом и облеклась в домашний халат с жутко неудобными расклешёнными рукавами и дурацким шлейфом, подметавшим полы.