Ватрушка с творогом… Мне больше ничего не надо.

– Илья, ты понимаешь всю серьёзность ситуации? – почти прошипела Елизавета.

– Три! – крикнул я вдогонку официанту. Тот обернулся, улыбнулся и показал мне большой палец.

Девушка поджала губы. Да, гнев ей к лицу.

– Спасибо за адвоката, Елизавета Андреевна, – улыбнулся я ей. – Очень… Опытный человечек. Не расскажете про него поподробнее?

– Адвоката? Какого адвоката? – нахмурилась она. Так, а вот это вот странно.

– Как же так, Вольтке Исаак Моисеевич! – удивился я. – Он сказал, что вы его наняли чтобы меня вытащить.

Глаза учительницы округлились:

– Я?! Я слышала про Вольтке, но мы не знакомы.

Опаньки. Я вытащил визитку. Положил её на стол. Теперь телефон благодетеля мне точно понадобится.

– Он очень лихо приструнил урядника. Как там его звали-то? – я щёлкнул пальцами, вспоминая.

– Посвистов? – подсказала Елизавета.

– Именно! Выдрал меня прямо из кабинета. Довёз до Прихода. Рассказывал, что вы дружите с его дочкой. Экий засранец.

– Илья! Что за речи! – она вспомнила, что я ученик, а она преподаватель. Значит приходит в себя. Вот ведь, Исаак Моисеевич, вы и жук. Я-то думал, что просто подвернулся ему под руку, а тут вот какая оказия.

Будь на моём месте я, сроком годности на несколько сотен лет моложе, то подписал бы ту бумагу не думая. И получил бы предложение от которого не смог бы отказаться. Припёртый к стенке уголовным делом и денежной кабалой.

– Простите, Елизавета Андреевна, – приложил я ладонь к сердцу, в извинении. – Немного обескуражен. Полагаю, должен буду низвергнуть недруга в тартар за столь низменное введение меня в заблуждение.

Она нахмурилась, хотела было что-то сказать, но официант поставил перед нами чайник, дышащий жасминовым ароматом и белую тарелку с тремя тёплыми ватрушками. Желудок отреагировал урчанием. Рот почти сразу наполнился слюной.

Я взял ватрушку, поднёс её к носу, вдыхая аромат. Несколько секунд улыбался, закрыв глаза, а затем откусил кусочек тёплой пищи богов. Откинулся на спинку, тщательно пережёвывая. Ёжики в тумане, она с изюмом…

Я чуть не застонал от удовольствия.

Елизавета Андреевна никак меня не прерывала, изумлённо наблюдая за трапезой. Я, разумеется, попытался предложить ей угоститься, но она отказалась. Для неё это заведение было дешёвой забегаловкой.

Чай, кстати, был дрянным. Не то что в приюте, конечно, но слишком горчил. Значит заварен неправильно. Надо, кстати, купить себе чайник.

– Ты же прошёл регистрацию, Илья? Я звонила Павлу Леонидовичу. Он обещал приехать и отвезти нас в интернат.

– Елизавета Андреевна, – оторвался я от праздника сомнительного чревоугодия, – Интернат? Вы думаете, мне стоит туда вернуться?

– Я не видела приказа о твоём переводе, Илья, – Елизавета включила строгую учительницу. Ей нужно ещё очки в роговой оправе и строгий костюмчик в обтяжку. – А пока такого приказа нет, и ты не достиг совершеннолетия – приют несёт за тебя ответственность. Перед государством, Илья. Это не шутки.

– Какие шутки, Елизавета Андреевна. Разве я похож на шутника? Закон есть закон.

Тем более что мне надо бы приглядеться, кто из преподавателей дал сигнал убийце. Хотя, несомненно, возвращаться в интернат не хотелось абсолютно. На вырученные деньги можно ведь и своё жильё снять. Где-нибудь неподалёку от этого кафе. Чай не заказывать, а вот ватрушки – каждый день лопать. Сказка.

– Как ваша машина? – спросил я у неё. – После стрельбы-то?

– Это машина Приюта, и, слава Христу, она застрахована, – она снова нахмурилась. – Это утро… Я не верю, что это всё было на самом деле. Но ты вёл себя так уверенно. Ты ведь… Ты убил того человека! Глазом не моргнул!