Элис было любопытно, явилась ли к обеду женщина с голубыми волосами, но она робела и не решалась посмотреть на присутствующих. Все молчали. Подошел Гарри, сел ей на ногу и привалился к ней всем весом. Она с благодарностью его погладила.

– Хорошо, – Джун нарушила молчание. – Давайте обедать. Хотя нет, погодите. – Она оглядела сидевших за столом. – Твиг, где Кэнди?

– Заканчивает. Велела начинать без нее.

Элис повернулась на голос и увидела высокую стройную женщину с нимбом темных волос и ясным открытым лицом. Та улыбнулась Элис, и девочка почувствовала тепло на коже, будто ее согрело яркое солнце.

– Спасибо, Твиг, – кивнула Джун. – Элис, это Твиг, она присматривает за цветочницами и заправляет хозяйством в Торнфилде.

Твиг улыбнулась и помахала Элис. Та попыталась улыбнуться в ответ.

Джун продолжала по очереди называть имена сидевших за столом. Ту, что носила очки в красивой оправе, звали Софи. Ту, что вплела перья в волосы, – Эми. Красной помадой щеголяла Робин. А девушку, на чьей бледной шее красовались татуировки в виде синих птичек, звали Миф. Когда она улыбалась и кивала Элис, птички махали крылышками. Имена других цветочниц звучали у нее в ушах: некоторые казались совсем диковинными, она слышала их впервы: Влиндер, Танмайи, Ольга; другие встречались ей в сказках и историях: Франсина, Розелла, Лорен, Каролина, Бу. Бу была самой старой старушкой, которую Элис приходилось видеть в жизни, с тонкой, как бумага, кожей, морщинистой и в складках, словно ожившая страница из книги.

Когда с приветствиями закончили, Джун показала Элис ее место за столом. Рядом с ее тарелкой лежал веночек из желтых цветов; каждый цветок напоминал маленькую корону.

– Железновия означает «приветствие незнакомцам», – натянуто проговорила Джун, садясь рядом с Элис. Ее руки не переставали дрожать. Элис села на стул и стала болтать ногами. – Приятного аппетита, цветочницы, – сказала Джун и взмахнула рукой, звякнув браслетами.

По ее команде веранда ожила. Женщины передавали друг другу блюда и звенели бокалами, ледяная вода приносила благословенную прохладу. Бряцали и гремели ложки, зачерпывающие соусы, и щипцы, подцепляющие ломтики баклажанов. Иногда к общему гомону присоединялся и Гарри с восторженным тявканьем. Гул беседы то нарастал, то стихал, пока женщины прерывались на еду. Они напомнили Элис чаек, галдящих над голубыми раками на мокром песке. Сама она сидела, опустив голову, и краем уха слышала, как Джун ей что-то говорила, подкладывая на тарелку понемножку каждого блюда. А Элис была слишком занята разглядыванием венка из железновии и о еде совсем не думала. «Приветствие незнакомцам». Джун была ее бабушкой и взяла ее на по-печенье, но они и впрямь были незнакомы. Несмотря на жару, Элис поежилась. Убедившись, что никто не смотрит, вытянула из веночка пару желтых колокольчиков и сунула в карман.

Она изучала лица сидевших за столами женщин. У некоторых были грустные глаза, влажно блестевшие, когда они улыбались. У нескольких волосы были посеребрены сединой, как у Джун. Встречаясь взглядом с Элис, они махали ей так, будто она несла им радость, будто они нашли что-то, что давно потеряли, и этим «чем-то» была она. Элис наблюдала за их взаимодействием и почти синхронными движениями, и ей казалось, будто они исполняют танец, отрепетированный тысячу раз. Она вспомнила сказку, которую они читали с мамой, – в ней говорилось о двенадцати танцующих сестрах, каждую ночь исчезавших из замка. Женщины, сидевшие вместе с ней за столом, носили свои печали, как роскошные бальные платья, а Элис казалось, что она уснула и проснулась в одной из маминых сказок.