Дискурс права закрепляет «семантическое дирижирование» правовым языком, выделяя производителя и реципиента правовой семантики. Дискурс права способствует также тому, что закрепляется влияние на предмет права. Кодирование придает действиям и событиям особое, правовое, значение, поскольку оценка производится в системе двоичного кода. Через бинарность права закладывается противостояние сторон. Так в уголовном процессе роль обвиняемого создает психологическое давление, препятствуя добровольному признанию вины. Поэтому сторона обвинения должна доказывать его виновность, а концентрация интереса на мотивации действий обвиняемого делает все возражения защиты малоэффективными. То, что оценивает язык права, всегда «сдвигает» и изменяет потенциал принятия судебного решения. Поиск истины в суде, в отличие от обычного поиска истины, превращается в актуализацию схем, заложенных правовым текстом. Такой процесс покоится не на наглядности или рассмотрении доказательств, а на совокупности представляемых по установленным правилам суждений. Суд видит не столько свидетелей, виновного или доказательства, сколько их выражение, и соответственно, оценку, правовым содержанием. «Представление доказательств и свидетельства сторон в суде выступают «сырьем» семантического процесса, которое используется для сравнения случая с его текстовым описанием», – пишет Т. Зайберт[475] Описание текстом обстоятельств дела вводится с тем, чтобы изменять, препятствовать непредвиденному результату, делать такой результат предсказуемым. По сути «структура «субъект – предикат» меняется только на операторов конкретизации», – подчеркивает Г. Родинген[476]. Это делает наглядным за счет чего существует позитивизм, где «мысли-понятия» и «мысли-слова» имеют приоритет перед «мыслью-действием». Позитивизм всегда позволяет использовать правовой формализм в корыстных интересах, в результате чего стороны процесса начинают охотиться за доказательствами с помощью полицейских, административных или иных средств.

Кодирование права затрагивает не только предметное содержание, но и прагматическую установку права, которая подчиняет сознание тому, как следует понимать правовое содержание. Этим процессом нередко заняты конституционные суды, которые демонстрируют зависимость правосудия от государства. История знает немало примеров того, как власть диктует семантическое кодирование права. Неслучайно в нацистской Германии постоянно шел процесс ужесточения наказаний, которые использовались в «политических делах» конца 30-х гг. ХХ века[477]. Кодирование того, как должны пониматься, и соответственно, оцениваться «политические дела», осуществляется через «сигнификацию» истины: то, что обозначено текстом и становится содержанием решения. Таким способом, как подчеркивал философ Г. Радбрух, можно обозначать все что угодно, не проводя различий между «правом» и «не правом».

Б) Диалоговое понимание права. Диалоговое понимание права – это поиск, развитие и обоснования тех знаний, которые обобщенно можно называть герменевтическим знанием (фронезис). Как показывает процесс диалога, важны не столько сами знания (они могут быть отчасти и рациональными), сколько средства, которыми они достигаются. Концепция диалога наглядно показывает недостатки судебной модели коммуникации, которую можно назвать «условной формой диалога». Это объясняется тем, что судебный диалог ограничен дискурсом права. В системе романо-германского права такие ограничения проявляются в том, что поиск результата (правового решения) происходит через регулируемый юридический процесс, который иногда называют «специальной инстанцией» дискурса