– Ничего хорошего, – мрачно ответила Лайла. – Хар-Зион соизволил выйти к журналистам. Снова вешал на уши лапшу о Яхве и Аврааме и клеймил критиков Израиля как заклятых антисемитов. Однако говорить он умеет – не могу не признать.

– Ага, как и Гитлер, – фыркнула Нуха, закуривая «Мальборо». – Полиция-то их выдворять собирается?

– Естественно!.. А Шарон выступит на гастролях Большого театра, – язвительно бросила Лайла. – Выдворять! Да никто их и мизинцем не тронет!

Сидевшие за соседним столиком дипломаты, скорее всего скандинавы, разразились оглушительным взрывом хохота. По улице прополз громоздкий, похожий на броненосную рептилию армейский джип.

Официант принес женщинам две кружки «Тайбея» и блюдо с маслинами.

– Слышали о бомбе? – спросил он, расставляя пиво и зажигая свечу на столе.

– О Господи! – воскликнула Нуха. – Неужели еще одна?

– В Хайфе. Только что в новостях передали.

– Аль-Мулатхам?

– Похоже, он. Двое убитых.

Лайла опустила голову и мрачно заметила:

– Такими темпами они с Хар-Зионом и вправду Третью мировую развяжут.

– По-моему, они действуют сообща, – сказала Нуха, глотнув пива и сделав долгую затяжку. – Чем больше израильтян убивает аль-Мулатхам, тем крепче становится поддержка Хар-Зиона. А чем популярнее Хар-Зион, тем проще аль-Мулатхаму оправдать теракты.

– Да, что-то в этом есть, – рассмеявшись, согласилась Лайла. – Интересный материал можно сделать.

– Только не забудь упомянуть, от кого ты это услышала! Знаю я вас, журналистов. Едва окажетесь на гребне успеха, едва заберетесь на вершину, тут же присваиваете все лавры себе.

Лайла продолжала смеяться, но на последних словах Нухи замерла, словно пораженная ударом молнии. «Забраться на вершину». Где-то она уже слышала эти слова, причем совсем недавно. Лайла напрягла память. Ну да, конечно, в письме, полученном сегодня утром. «Я располагаю информацией, которая может оказать неоценимую помощь аль-Мулатхаму в борьбе с сионистскими оккупантами, и хотел бы с ним сотрудничать. При этом я рассчитываю на Вашу помощь. Со своей стороны могу обещать величайший взлет в Вашей карьере». Приблизительно так там было написано. Странное совпадение. Лайла не могла себе объяснить, почему эти слова из письма, которое она сочла за провокацию «Шин-Бета», отпечатались у нее в памяти.

– Как ты думаешь, что могут значить инициалы ГР? – внезапно спросила Лайла.

– Как-как?

– ГР. Кто это может быть такой?

– Грег Рикман? – предположила Нуха, немного поразмыслив. – Из организации «Помощь детям». Тот самый, который тебе нравится.

Лайла отрицательно покачала головой.

– Во-первых, он мне совершенно не нравится, а во-вторых, эта аббревиатура относится к чему-то намного более древнему.

Нуха, недоумевая, посмотрела на подругу.

– Проехали, – отмахнулась Лайла и поднесла к губам кружку с пивом. – Лучше расскажи, что ты там намониторила.

Нуха без дальнейших уговоров сменила тему. Работая в организации, занимавшейся мониторингом конфискации земли в окрестностях Иерусалима, она каждый божий день сталкивалась с вопиющим беззаконием израильских властей. Сегодня, например, прямо на ее глазах израильские спецназовцы бесцеремонно перекопали цветущую оливковую рощу, принадлежавшую пожилому палестинскому крестьянину.

Лайла старалась внимательно слушать, как ее подруга, не стесняясь в выражениях, пересказывала недавние впечатления, однако мысли журналистки витали далеко от оливок палестинского крестьянина. В гудящей от усталости голове налезали одно на другое смутные разрозненные образы: анонимное послание, аль-Мулатхам, отец, последний семейный обед в отеле «Иерусалим». Как она радовалась в тот яркий солнечный день! Она, мама и папа, редкий раз вместе, здоровые, веселые… А через два часа отец уже лежал мертвый.