“Ты все сделал правильно”, — тщательно разделяя мысленные слова сказал он Твари, очень стараясь, чтобы та не почувствовала, как ему отвратителен сам факт того, что приходится разговаривать с драконом. Но если Всадник не солгал — а вряд ли этот увалень способен на убедительную ложь, — Тварь нужно было дрессировать, и начинать это делать стоило уже сейчас. И все равно следующая мысль была неповоротливой и уродливо-натужной: — “Молодец”.

Глаза Твари вспыхнули ярче, драконыш радостно пискнул и хлопнул крыльями. Хайред тоже порадовался — тому, что хотя бы настоящей дрессировкой с кусками мяса и хлыстом заниматься не придется. Если твареныш уже в яйце мог понимать человеческую речь, то, наверное, скоро сможет и вовсе вести пространные дискуссии о способах консервирования кровяных сгустков.

При воспоминании о том, сколько разных баночек было припрятано у предусмотрительного Всадника, желудок жалобно заурчал. В ту же секунду Трой встал и безо всяких усилий откинул тяжелую каменную крышку, впуская в их уютный теплый кокон холод, ветер и пронзительно-яркие лучи утреннего солнца.

Настороженно следя за Хайредом, он вытащил из поистине бездонного мешка кусочек сушеного сала неóрда, непромокаемый пузырь из его же кожи и небольшой осколок застывшего льда. Хайред в очередной раз поразился такому богатому арсеналу: подводных великанов неóрдов было очень сложно убить, но охотники шли на этот риск ради невероятно энергоемкого горючего, в которое превращался их высушенный на солнце жир, и кожи, из которой делали мягкую походную посуду.

Трой поймал луч света застывшим льдом, направил на сало, и то вспыхнуло ярким бездымным огнем прямо у него на ладони. Он быстро опустил пылающий кусочек в специальный карман в пузыре и потянулся за своим обычным походным мешком, на дне которого покоился набравшийся за ночь воды водный камень.

Тварь с интересом наблюдал за процессом — и за тем, как Всадник зажигал огонь, и за “дойкой” водного камня в пузырь.

— Собираешь заварить рóйчу? — поинтересовался Хайред.

Трой коротко кивнул, и Хайред поглубже закопался в шкуру, предвкушая сытный горячий завтрак. Ройча считалась едой — или напитком, тут как посмотреть — животноводов Зимних земель. Кровь и жир только что забитого батарýма смешивались со сладким порошком сéльвии и соленым порошком зóля, после чего плотная, похожая на тесто масса выставлялась на воздух, где злые сухие ветра выбивали из нее всю влагу. Готовый камень ройчи можно было крошить руками прямо в чашки или специальные заварочные пузыри — что Трой и собирался сделать.

Едва он достал завернутый в шкуру камень, как Тварь оживилась, принюхиваясь: заготовка для напитка определенно пахла для нее привлекательно. И, кажется, Трой об этом знал, потому что накрошив в пузырь нужное количество порошка, вынул из мешка две чашки и небольшую миску.

— Овощи с юга, ройча и шкура рамнара — из Зимних земель, сало неорда с Дымного моря и настойка из Альеллýзы… — Хайред посмотрел на Всадника, не скрывая интереса. — Ты что, за этими хакловскими отродьями по всему свету гонялся?

— Достаточно было один раз попасть на хороший рынок, — Трой взболтал пузырь с уже начавшим густеть напитком.

В лицо им ударил порыв ледяного ветра, и распластавшаяся на шкуре Тварь полезла к Хайреду в поисках дополнительного тепла. Трой уставился на него хмурым предупреждающим взглядом, и Хайред, не скрываясь, поморщился. А потом накрыл драконыша свободным краем шкуры.

— Если этой твари тут холодно, то какого хакла его мамаша залезла так далеко? — спросил он с презрением.