Лин отвёл мать в спальню, уложил в постель, заварил и принёс ей ромашковый чай. Гарри тоже заставил выпить чашку. Младший уже не плакал, но весь как-то сжался и периодически вздрагивал. Обычно он болтал без умолку, радуясь каждой возможности пообщаться с Лином, но сейчас молчал и смотрел несчастными глазами.

— Ты поспи, ладно? — Лин уложил его в постель и накрыл одеялом. — Завтра всё будет проще.

— Я хочу, чтобы он умер... — неожиданно произнёс Гарри. — Это плохо?

— Он нехорошо ко всем нам относился, — не стал отвечать Лин прямо, — да ещё деньги украл у Пирса.

И только сказав, вспомнил, что так и не проверил свою заначку. Залез в тумбочку, приподнял дно ящика, уже зная, что увидит. И оказался прав. Пусто.

— И у меня, — добавил он тихо, уже не чувствуя злости. Только такую же пустоту, как в тайнике.

— Он маму бил, я это видел и слышал постоянно, — прошептал Гарри. — Ты уходил, Пирс отворачивался, а маме с ним было очень, очень плохо.

— Я знаю. Он больше не вернётся. — Лин сел на кровать и взял ладонь брата.

— Я хочу, чтобы он умер, — повторил Гарри и сжал ему руку, — пусть я буду плохим человеком и попаду потом в ад!

— Не попадёшь. Ни за что, я обещаю. Спи, Гарик, всё будет хорошо.

Лин очень хотел так думать, надеясь убедить не только младшего брата, но и себя. Осталось найти способ помочь матери, избавиться от отчима и вернуть домой Пирса. Желательно всё сразу и поскорее. Лин бы с готовностью занялся насущными проблемами, но работу никто не отменял, а теперь, зная о проблемах в семье, он не мог её потерять.

Успокоившись, Гарри заснул, и Лин смог его оставить. Заглянул к маме и рассказал, куда направляется. Она начала расспрашивать, но времени объяснять уже не осталось, да Лин и не особо хотел: решит ещё, что он стриптизёр, или начнёт беспокоиться. Поэтому выдал полуправду: моет пол и посуду, а где именно — не уточнил. Зато впервые вышел на работу как нормальный человек, через дверь.

Всю смену Лин пытался выпустить когти, пока драил тарелки и возился с тряпкой. Гипнотизировал пальцы, сосредотачивался и ловил пробуждение зверя внутри. Но тело не слушалось, вообще не проявляло никаких необычных способностей. Разве что запахи и звуки воспринимались ярче. Но не настолько сильно, чтобы счесть это чем-то сверхъестественным. Теперь он по запаху знал, что именно и на какой столик относят официанты, слышал, о чём перешёптываются танцоры и как наговаривает на него Рей поварам. Ничего нового.

Утром лечь спать не вышло: мама собралась в больницу, и Лин, хоть и не разделял её альтруизма по отношению к Георгу, решил подвезти, чувствуя свою вину. Но в палату не пошёл, остался на парковке. Стрельнул сигарету, но даже затяжки не сделал, чуть не задохнулся от резкого запаха. Курение явно не для него.

От скуки Лин листал телефон, в миллионный раз заглянул на страницу к Кеннету, но с разочарованием ничего нового не обнаружил. Зато у его дружка Хайо появилась ссылка на мероприятие: большой заезд, где примут участие байкеры со всей страны. День старта через две недели, как раз когда должны прийти деньги из клиники. Может, удастся туда попасть если не участником, то хотя бы поглазеть на гонки. И Пирса взять — он обожает подобные сборища.

Где-то через час вышла мама, рассказала, что Георг в сносном состоянии, бодрится и даже шутит. Но сама снова принялась вытирать слёзы, переживая за беспутного муженька. Лин только головой покачал на её излишнюю доброту.

— Сколько ему надо на операцию? — задал он самый важный вопрос.

— Около двух тысяч, ему порвали селезёнку, нужно удалять, — мама шмыгнула носом.