Дальше уже было проще и банальнее. Как только я поставила подпись, командор кивнул, давая отмашку начинать сканирование. Кто-то из экипажа подошел к Борису с плоской фиговиной в руках, напоминавшей старинную бумажную книгу-переросток. Сходство усиливалось тем, что при нажатии на кнопку открытия, фиговина распадалась на две части. Как шкатулка или книга.

Борису предложили вложить внутрь руки. Крышка закрылась. Последовала команда «Пуск». Внешне все выглядело банально и даже немного смешно. Но я знала принцип работы биосканеров — такое устройство не слишком любезно по отношению к носителю соскабливало верхний слой клеток и таким образом проводило анализ.

Не знаю, играл ли Борис, или ему на самом деле было так больно, но сначала его лицо побледнело до снежной белизны. Потом в глазах появились слезы. А потом соленые ручейки потекли по щекам. Но парнишка даже не пискнул.

Меня словно током ударило. Или в мозгу что-то щелкнуло. Не успев подумать, что я делаю, я сорвалась с места и бросилась к нему. Меня поймал кто-то из команды. И прежде, чем я успела наделать глупостей, вступив в потасовку и отбивая мальчишку у патруля, мне прижали локти к корпусу, лишая таким образом возможности двигаться. А прохладный голос над ухом сказал:

 — Тише, госпожа Экройд! Уже все закончилось. Ваш сын — настоящий мужчина и с честью выдержал испытание! Ему сейчас окажут медицинскую помощь и боль пройдет. А полученные ожоги быстро заживут под действием стимуляторов.

И действительно, тот, кто проводил сканирование, вынул руки Бориса с покрасневшими, опухшими ладонями из сканера, и хлопнул парня по плечу:

 — Молодец! Настоящий боец! Бросай свою общину, поступай учиться в академию и приходи служить к нам! Нам такие смельчаки всегда нужны!

К Борису подошел другой пограничник, с виду типичный фарн с их фиолетовой кожей и огромными фасеточными глазами, и принялся обрабатывать мальчишке руки. А у меня внутри все дрожало противной мелкой дрожью. Как Борис отреагирует? Я помнила его маниакальное желание научиться пилотированию, но очень надеялась, что ему хватит разума не забыть о безопасности.

Подросток не подкачал. Он молча, с опущенными вниз глазами, ждал пока ему обработают руки и сделают все необходимые инъекции. А потом подошел ко мне и вдруг прижался к боку, как новорожденный детеныш твилла, пихнув меня в плечо лбом.

Игра это была, или Борис действительно нуждался в утешении, я так и не поняла. И я не знаю, что со мной в этот момент случилось. Наверное, какое-то замыкание в мозгах. Но рубка катера, служившая командным мостиком, полная свободных от службы пограничников, вдруг словно отодвинулась на второй план. Я обняла Бориса и погладила по склоненной голове, по спине, прислушиваясь к его отрывистому дыханию:

 — Тише, тише, дорогой, уже все позади! Ты молодец, ты прошел проверку! — Я покосилась на что-то ковыряющего в своем комме командора Ко Иана: — Скажите ему, командор!

Яоху рассеянно отозвался:

 — Да, все в порядке. Геном полностью подтвержден. Вас сейчас проводят в каюту.

У меня с плеч словно огромный груз упал. Борис тоже обмяк в моих руках. Первый, самый опасный этап пройден. Теперь можно ненадолго слегка расслабиться. Пока катер в космосе, нас трогать не будут. Мы с Борисом теперь – условно безопасные. В отличие от Нартанна. Но о нем думать пока не хотелось. Все равно информации как таковой нет. Вот успокоимся, отдохнем немного с Борисом, а потом начну думать. Есть ли вообще шанс вытянуть арлинта, и заслуживает ли он его?

Иврен, который проводил сканирование, взялся показать нам с Борисом нашу каюту, по дороге без умолку болтая о том, что восхищен стойкостью и самообладанием парня, что действительно хотел бы служить с ним на одном корабле, и что сочувствует нам, что для нас все так нехорошо сложилось. По пути пограничник, расу которого я никак не могла определить, показал нам небольшую столовую, в которой кроме пищевого автомата и двух столиков на четверых ничего больше не было, и пригласил поужинать с ним в одну смену.