Я прищурилась, полностью копируя гримасу арлинта:

 — Мне кажется, ты утрируешь. Если тебя поймают без мальчишки, то максимум, погрозят пальчиком. Или ты дезертир?

Нартанн слегка опешил, но отрицательно качнул головой:

 — Подал в отставку сразу, как только понял, что Борис засветился и нам нужно бежать. Но это не играет никакой роли. Потому что случай с Борисом хоть и не доказан, но он не единственный. Старфф, как мог, прикрывал меня, но если попадусь в когти военному трибуналу, то все случаи разом всплывут наверх как дерьмо. Так что, если даже меня не ликвидируют, срок заключения может оказаться длиннее, чем моя жизнь.

Спокойные рассуждения командора о собственной возможной смерти потрясли. В голове мелькнула догадка: так может быть, он не ради детей ввязывался в эти авантюры? А просто искал способ сократить себе жизнь? Накатила тошнота от отвращения. Неужели этот арлинт настолько гнилой?

Я встряхнула головой, отгоняя от себя наваждение:

 — Понятно. Что ж, мне это не нравится, но лучше опекун вне закона, чем совсем никакого. Я надеюсь, что мои услуги все же не понадобятся. Но в случае чего, позабочусь о Борисе, как смогу.

Нартанн неожиданно светло улыбнулся:

 — Спасибо. Я не богач. После оплаты тебе личных средств останется совсем мало. Но все, что останется, будет у Бориса. Увы, это все, что я могу сделать.

Я скривилась:

 — Надеюсь, этот разговор так и останется разговором и до дела не дойдет.

Арлинт кивнул:

 — Но все равно спасибо, Бинго. За все.

Командор выбрался из штурманского кресла и вышел из рубки, вскоре растаяв в полутьме ночного освещения коридора. Я глядела ему в спину и думала о том, какая я идиотка. Мало мне своих скелетов в шкафу, так еще и в эту темную историю со всеми «остальными случаями» ввязалась!

***

…лазерный прицел, методично обшаривая помещение, постоянно выхватывал из задымленной темноты изломанные серебристые ребра вышедших из строя клеток-боксов для содержания подопытных. Откуда-то сверху поминутно доносились крики: «Чисто!», «Пятый сектор зачищен!», «Живых не осталось!». План сработал на ура. Одно крохотное взрывное устройство, заложенное разведкой в нужном месте, разрушило практически весь лабораторный комплекс заговорщиков, погребя под своими обломками и персонал, и подопытных. Даже если кто-то и сбежал, это не играло большой роли. Космодром тоже разрушен. Два присутствующих корабля будут взорваны дистанционно после отлета штурмовиков Альянса. Установки по производству кислорода разрушены. Так что даже если и пропущен какой-то продовольственный склад, он все равно никому не поможет. Без кислорода на этой заброшенной ледяной планетке долго не протянет никто.

Пора было сворачиваться. За все то время, что он тут находился, в изломанных, искореженных грудах живых когда-то тел никто даже не дернулся. Только грани некоторых боксов все еще искрили. Но это была ерунда.

Устав водить прицелом из стороны в сторону в поисках выживших, но подлежащих уничтожению модификантов, он опустил ствол штурмового бластера вниз. Твилл с ними. Даже если сейчас за ним кто-то и наблюдает, затаив дыхание и прикидываясь мертвецом, это не важно. Он надежно защищен легким скафандром, ему ничего не сделают. А потом уже будет все равно. Тот, кто прикидывается трупом, после отлета сил Альянса быстро им станет на самом деле.

Он повернулся к выходу и уже открыл рот доложить о зачистке, когда его взгляд наткнулся на них. Женщина едва дышала. Из ее груди торчало очередное сломанное серебристое ребро куба-клетки. Он присел и вгляделся в нее: сердце не задето скорее всего. Но штырь прошел очень близко к нему, и женщина уже практически истекла кровью. Тратить на нее время и заряд лазера не имело смысла. Сама скоро подохнет. Но за руку женщины цеплялся худенький большеглазый ребенок лет семи без видимых повреждений. Он пригляделся. Понять мальчик перед ним или девочка было нельзя: ребенок был хрупким, наверняка истощенным, с короткой рваной стрижкой на темных волосах неопределимого в полутьме оттенка. Он вздохнул: не повезло, надо зачищать, и поднял дуло бластера. И в этот момент женщина открыла мутные глаза: