– Таблетки?

– Ну да.

– Странно.

– Что ж тут странного, Анна Егоровна. Температура держится две недели – это не очень хорошо.

– Ну давайте, выписывайте.

Анна Егоровна забрала бумажку и вышла в коридор. Что с этим миром не так? Какие таблетки при воспалении, если этиология не установлена?

– Анна Егоровна?

Виктор. Тот самый молоденький врач. Сколько ему теперь? Пятьдесят?

– Здравствуй, Витя. Ты всё ещё тут?

– Застрял, Анна Егоровна. Сколько же мы не виделись?

– Да лет двадцать уже.

– Вас так не хватает, вот честное слово, вы были лучшим начальником хирургии. Что это к нам? Заболели?

– Воспаление. Хотела обследоваться, но попала на терапевта.

– Что не так?

– Таблетки мне выписала.

– Ужас! В наше время такого не было.

– Может быть, Витенька, может быть. А может, просто это мы брюзжим по-стариковски? Девочка молоденькая, не больше тридцати.

– Анна Егоровна, меня и в двадцать три вы бы за такое убили. Стетоскопом задушили бы.

– Ты прав. Что-то не то с миром, что-то не то.

Игорь и Руслан вышли из аэропорта и влезли в жёлтое, видавшее виды, такси. За рулём заворочался, пристёгиваясь, бородатый человек, судя по зелёной чалме, с Ближнего Востока.

– Zur Zahringerstraße, Hauss sechzehn! – сказал Игорь.

– Nous irons à la rue Zahringer, maison seize, – на всякий случай добавил Руслан.

Таксист кивнул, и они поехали.

Они были здесь пять лет назад. Это не Россия, тут в целом ничто не меняется. Огромный дуб, который в Батайске обязательно спилили бы по просьбам обеспокоенных пенсионеров и электриков, чтоб не завалился на зазевавшуюся голову или на линию электропередачи, всё так же украшал набережную Лиматта, а асфальт у Национального музея был побит так же слегка, как и пять лет назад, не более не менее, в отличие от асфальта батайского, непрерывно впадающего в крайности: то он новенький с иголочки, то непроходимый, как после бомбёжки.

У гостиницы не было никого. Жарко. Все спрятались в домах и офисах под кондиционерами.

Их ждали. Печальная женщина администратор вручила ключи и объяснила, что комната на втором этаже справа.

– Ну что? – спросил Русик после того как распаковали чемоданы и распределили вещи. – С чего начнёшь?

– Академия искусств. Она специалист, а нам нужна консультация специалиста.

– Мы продаём картины?

– Или покупаем. Неважно. Главное, зацепиться в разговоре. Давай, поищи какую-нибудь интересную сделку, а я пока продумаю минималку в общении.

– Окэ. Думаешь, она тебя не узнает?

– Не должна. Я весил килограмм семьдесят, а сейчас за девяносто. Придумаю ещё что-нибудь. Что ж за пограничник, если не соображает в маскировке?

– Согласен. Где ноутбук?

Лена потянулась. Сколько она уже в Фейсбуке? Три часа? В принципе, немного. Столько интересных тем было сегодня. Что там за кринж с тиктокершей Марией Вектор? Лена, конечно, оставила комментарий, но уже час прошёл, надо глянуть, кто отозвался.

Ух ты, пятьдесят ответов. Знатный срач. Надо сначала вспомнить, что написала сама, а потом уже почитать отклики. Итак:

«Женщина никому ничего не должна. Носите её на руках, и тогда будет вам счастье».

Неплохо. Без ошибок. Чётко. Это по поводу ухода Вектор от мужа. Да, двое детей, да, типа у них было всё красиво, столько фоточек в инсте навесили, да, он зарабатывает нехило, но всему же есть предел. И стопудово виноват муж, все эти потные мужички такие эгоистичные, такие невнимательные, зациклены на своих проблемах, а в проблемы страдающих женщин вообще не вникают. Какой нормальной это понравится, а тем более Вектор, уж она может выбрать из миллионов подписчиков. Так, что тут пишут?