Вот теперь нравится. Бесовская логика именно такая. Можно еще сказать, что догмат о Церкви стал обсуждаться относительно недавно, где-то в XVI–XVII веках. То есть не было вопроса, где Церковь. Как где? Вот, пожалуйста, везде. Вот монахи, вот верующие, вот храмы, вот Церковь. И только начиная с века XVI, с появлением протестантизма, возникает серьезный вопрос, где есть Церковь, а где ее нет. Начинается полемика между конфессиями, умножаются расколы. И действительно, некое религиозное сообщество может быть во всем, как Церковь, но это не Церковь. И именно эта максимальная похожесть является фактором большего осуждения. Как про иконоборцев говорили, например. В Троицу вроде верят, Богородицу чтут, таинства есть, иерархия есть, а иконописный образ отметают. И это уже не Церковь. Это вопрос, набирающий напряжение и силы по мере исторического продвижения.

И мы сейчас целиком погружены в эту тематику, потому что мы знаем, что христиане есть кругом, но все христиане тычут друг в друга пальцем, говоря: «Ты не настоящий христианин». Это уже превратилось в массовую болезнь и грозит уходом людей в личное благочестие.

Человек может веровать строго по Символу веры. Но, не видя опоры в нормальных церковных общинах и в нормальной церковной иерархии, он начинает блуждать. А в нравственном плане все везде одинаково, потому что люди везде одинаковые: там сребролюбие, там блуд, там какие-то фантазии, и тогда люди уходят в личное благочестие, в личную святость, в личное паломничество, в личную аскезу, в личные акафисты. Гора дробится в щебень. Вот такая характерная черта нашей эпохи. И это постоянно нарастающая проблема.

А если брать исцеляющий рецепт, то нужно максимально трудиться над тем, чтобы Церковь сегодняшняя в глазах ищущего истины совпадала до неразличимости с Церковью вообще, то есть с понятием о Церкви, с Церковью Библейской. Чтобы современная Церковь отвечала в основных критериях Церкви книги Деяний, чтобы наше прошлое стало нашим настоящим и будущим. Преломление хлеба, общение имущества, братская любовь и так далее и тому подобное – это все должно актуализироваться для ищущих истину.

Иначе, если под церковными покровами процветает какой-то грех, какое-то николаитство, которое Господь ненавидит, тогда получается очень важная вещь, о которой сказано, что грех в Церкви – это грех против Церкви. То есть, если человек, например, грешит, занимая в Церкви какое-то важное место, сознательно грешит и не хочет справляться, то он грешит против Церкви, которая, собственно, воспитала его.

Такая вещь существует, и она к концу времен будет нарастать.

По-моему, все это седьмая вода на киселе. Никого ничего не отпугивает. Современный человек платит деньги, чтобы ему устроили какой-нибудь опасный квест. Чтобы на него выбежал с топором из-за угла какой-то дурак. Чтобы его обругали матом, а он потом пошел сменить белье. Люди специально ищут экстремальных удовольствий. Люди специально преодолевают тысячи километров, чтобы узнавать новые культуры. И потом говорят, что такой человек боится в церковь зайти, потому что там ограничения. Не смешите.

Меня поразила такая вещь, что сняли фильм про космос, где наша артистка действительно в космосе находится. Это ведь надо было изучить все правила пребывания в космосе, долго готовиться к полету и съемкам. Но когда снимают, например, фильм про монастырь, про Церковь, то люди как-то должны пытаться вникнуть в церковную жизнь, пожить в монастыре. Я встречался с одним режиссером, он рассказал, как они со съемочной группой приехали в монастырь и думали, что сейчас раз-два и все снимут как надо. Пробуют – не получается, что-то не то. Измотались. Говорят, нет, давайте тут поживем. Они встроились в ритм монастыря – и вот тогда через недельку начали снимать уже. И получилось. Это редкий случай, когда люди для того, чтобы снять что-нибудь или написать что-нибудь о Церкви, входят в жизнь Церкви и пытаются почувствовать ее изнутри.