– Мам, давай тоже заведём собаку? – протянула Мила.

– Ты же знаешь, что мы не можем.

– Но почему? Папа же теперь живёт с другой тётей. Это потому, что ты болеешь? Я сама буду гулять, тебе не надо.

– Мил… – вздохнула я, покачав головой, и поймала на себе выразительный взгляд подруги.

Ну что тут было сказать? Снова уставилась на фотографию на мониторе.

Прошло три дня, а я так ему и не позвонила. С какой стати он захотел взяться за мою ногу? Зачем ему это?

Расстроенная дочь отошла к собачьему лежаку, а я тяжело вздохнула.

– У нас съёмное жильё, – сказала я. – И куда Мила будет ходить? Ей шесть. А я…

– Рит, – одёрнула меня Олеська.

Конечно, разговор был не о собаке.

– С кем я Милу оставлю? Не Руса же просить. А квартира? Олесь, мне нужно срочно работу найти, ну какая нога? Да я при всём желании не могу себе такого позволить. Ну живу же я с ней пять лет? И дальше проживу. А это, – махнула на монитор, – сказка какая-то. Так не бывает.

– Сходи к нему. Просто сходи и поговори.

– К Евгению?

– А он уже Евгений? – хитро улыбнулась подруга.

– Олесь… – Я состроила гримасу.

Подруга закрыла ноутбук.

– Просто сходи к нему. Насильно тебя на операционный стол никто не положит. Ты ничего не теряешь.

– Ну да… – Я потёрла колено.

Олеся уловила это.

– Тебе твой хоть какие-нибудь деньги присылает? – спросила она с плохо скрываемой злостью.

– Да какие деньги? Я же тебе рассказала, как хотела на праздники попросить. Не буду я ему больше ни звонить, ни писать. Что, если они и правда Милу заберут? Хоть у меня и нет инвалидности, органы опеки на такое способны…

– Ты что несёшь? – перебила она. – Ты – хорошая мама. Позвони ему и поставь перед фактом: либо он присылает тебе деньги на ребёнка каждый месяц, либо ты подаёшь на развод, и он тебе платит алименты. Рит, серьёзно.

При слове «развод» я вздрогнула. Я знала Руслана с тринадцати лет, он стал моим всем, и развод? Разве со своим сердцем можно развестись? Только что из груди вырвать. Но от этого умирают.

Подруга смотрела с осуждением.

Я отвела взгляд. Она-то замужем никогда не была, ей легко говорить. И детей у неё нет – собака только, да и то она над ней трясётся. А я каждый день в глаза Миле смотрю – и Руслана вижу. Мы с ним столько всего пережили…

– Не хочу я так, – сказала откровенно.

– А как хочешь? Чтобы тебя из квартиры выгнали?

– Ну зачем ты, Олесь?

– Прости. – Подруга взяла меня за руку. – Думай о дочери, Рит. Если о себе не можешь, о ней думай, – кивнула она на Милку. – Не только у тебя ответственность перед ней, но и у него. Если он сам об этом не знает, значит, нужно напомнить.

Конечно, она была права. Я пообещала, что соберусь с мыслями, с силами, с духом и позвоню Русу. Не только ей пообещала, но и себе. В конце-то концов, почему его Лана имеет право мне угрожать, а я – нет? Вот-вот Новый год наступит, а я так и не купила дочери подарок. Что мне, ещё один кредит брать?! Я бы, может, и взяла, только кто мне даст? А кредиты отдавать нужно… к сожалению.

– У меня, кстати, есть одна идея насчёт работы, – с воодушевлением сказала Олеся. – Помнишь, ты в институте классные тортики пекла? Я тут заказала… крохотный такой, без сахара. – Подруга хлопнула себя по пышному бедру. – За три тысячи, – в её голосе послышалась многозначительность. – Понимаешь, куда я клоню? Может, тебе попробовать? Ты реально классно готовишь десерты. Обещаю, что буду твоим первым клиентом.

– Да ну тебя, Лесь! – Я улыбнулась. – У тебя безумные идеи какие-то.

– У меня отличные идеи. – Она взяла мой телефон и сунула мне. – Звони, – потребовала Олеся.