– Спасибо еще раз, Надь.

Киваю и мы наконец выходим из отделения. Сергей стоит на ступеньках, снова с кем-то говорит, теперь уже по телефону.

Егор провожает меня до машины.

На улице ночь, пахнет пылью, дождем и глухой злостью, которая висит между нами, будто смог.

Делает шаг ближе, приобнимает за плечи и демонстративно целует в щеку. Слишком долго, слишком театрально, чтобы было просто "спасибо".

Я не отстраняюсь, но и не ведусь на представление.

– Прости за этот вечер.

Я смотрю на Егора, а спиной чувствую взгляд Сергея.

– И спасибо, Надя. Правда, – шепчет Егор, – ты всегда была рядом, когда нужно.

– Все хорошо, иди, сын ждет.

– Точно тебя не подвезти?

– Не надо. Поздно уже. Я позвоню, когда доеду.

Он поворачивается и уходит к машине, где за рулем уже сидит Виктор.

Открываю сумку и достаю из сумки ключи от машины.

– Хорош… – комментирует Сергей. – Вызвал, а потом еще и одну оставил. – Поднимается и идет в мою сторону.

– Ты завидуешь? – пытаюсь в темноте нащупать ключи.

– Тебе нет, – подходит.

– Тебя, мне кажется, ждут.

Нахожу наконец ключи и достаю.

– Тебе кажется, – и как-то быстро, что я не успеваю сообразить протягивает руку и забирает у меня ключ от машины.

Щелкает и открывает мне пассажирскую дверь.

– Отдай ключи.

– Я тебя отвезу.

– Сама доеду.

– Вождение ночью никогда не было твоей сильной стороной.

– Ты откуда знаешь мои сильные и слабые стороны? Отдай ключи.

– Садись, Надь.

– Никуда я не поеду с тобой.

– Конечно, ты же у нас железная леди. Только вот железо тоже гнется. Особенно ночью, на трассе.

– Сергей…

– Без разговоров, Надя. Я довезу.

Я не хочу.

Каждой клеткой сопротивляюсь. Но тело сдается первым.

Слишком устала.

Слишком много всего.

Еще и спорить с ним.

– Только не думай, что я тебя прощаю, – бурчу, садясь в кресло.

– А я и не прошу, – отзывается он спокойно, захлопывая дверь.

23. Глава 20. Надя

Идет за руль. Запускает двигатель. Везет домой. Без слов.

Когда-то он сам мне выбрал этот автомобиль. Безопасный, надежный, напичканный электроникой, чтобы мог меня контролировать еще и в дороге. И при разводе отдал мне.

– Где твоя машина?

– Осталась возле ресторана.

– Из-за чего дрались?

– Он первый начал.

Растягиваю губы в улыбке и смеюсь.

– Как в детском саду.

– Хорошо, скажу по другому. Противоправные действия были инициированы с его стороны. Мои действия были ответной реакцией на его агрессию и носили характер необходимой самообороны.

Я усмехаюсь в темноте.

– Готова поспорить, что ты его спровоцировал, – усмехаюсь, наблюдая, как за окном моросит по стеклам июльский дождь. Мелкими струйками, будто кто-то сверху старается отмыть этот вечер.

Сергей включает дворники.

– Даже не пытался, – флегматично тянет бывший муж. – Просто сказал правду. А правда, как известно, бывает неудобной. Особенно для тех, кто строит из себя принца на белом "мерсе".

– Про какую правду ты говоришь?

– У всех есть какая-то правда в прошлом, которую мы не хотим раскрывать.

– То есть, ты ему ткнул в лицо что-то, что должен был уже забыть?

– Он первый полез сравнивать, – пожимает плечами. – Начал про то, какой он "надежный" и как "любит по-настоящему".

– И что в этом такого?

– В этом ничего, но он в меня тычет, а сам тоже не идеален.

– Это было до меня, – тихо говорю. – И меня не касается.

– Странно, Надь. Ты с пеной у рта защищаешь его "до тебя", но мое "до тебя" тебе все равно мешает.

Я отворачиваюсь к окну. Сердце стучит неровно. То ли от злости, то ли от неловкой правды.

– Потому что твое "до меня" было "во время меня", – бросаю, – и даже "после". Потому что твои скелеты не прятались в шкафах. Они садились с нами за стол.