— Здесь героизмом не пахнет. — Юра слишком откровенным взглядом прошёлся по моим коленям, я покачала головой.

А как же его молодая любовница?

Или что? У неё коленей не было?

Юра откинулся на спинку кожаного кресла и склонил голову к плечу, смиряя меня оценивающим взглядом, как будто бы приценивался на рынке к лошади.

— Что-то я подозреваю, что твои условия могут оказаться излишне завышенными в отношении того, что я получу по факту. Я получаю только тебя и Василису, но здесь речи не стоит о том, что моя семья будет полностью со мной. Антон не хочет общаться, Алика и подавно. Она выросла, она умная девочка, и у неё есть муж. Так что те песенки, которые ты мне поешь будут не совсем правдивы, поэтому я считаю, что цена, которую я заплачу за наш счастливый брак, завышена.

— Ты все-таки торгуешься. — Оскорблённо произнесла я и, приподнявшись на руках, сползла со стола, сделала несколько неуверенных шагов до двери. — Ты торгуешься как самый настоящий базарный делец и это тебя не красит. Если ты так искренен в своём желании снова стать семьёй, то о какой цене может вообще идти речь? Мне почему-то казалось, что все, чтобы я не предложила, ты автоматически примешь, ведь ты так много говорил о том, что тебе надо обратно домой. Глупо. Опять поверила тебе. Ничему-то меня жизнь не учит.

Я усмехнулась, развернулась и вышла из кабинета.

— Мира! — донеслось мне вслед холодное и злое, но я только взмахнула рукой, намекая на то, что разговор окончен в любом случае.

У него был последний шанс, и то, что он его не использовал, означает лишь только то, что мы поставили точку, теперь действительно точку, самую настоящую, теперь не будет невнятных и непонятных встреч у детей, теперь не будет ничего, что должно было бы нас снова сталкивать вместе раз за разом. Возможно, даже вопросов относительно Васьки тоже теперь не будет. Зачем ей отец, который не сделал все возможное для того, чтобы снова быть семьёй.

— А ну, подожди! — долетел до меня злой рык Юры, но мне было абсолютно наплевать.

Я наклонилась в коридоре, подняла свои туфельки и, открыв дверь, вышла в коридор, вызвала лифт.

— Мира! — прогремело из глубины квартиры. Но я не стала дожидаться, шагнула внутрь и, вернувшись на первый этаж, медленно прошла к выходу, толкнула от себя тяжёлую металлическую дверь.

Я поняла, что чуть было не сбила его любовницу.

Она стояла, прижимала к себе контейнер с какой-то выпечкой и вид имела до того обескураженный, что не сразу сообразила, что меня здесь не должно.

Я медленно прошла мимо неё, спустилась по нескольким ступенькам, дёрнула себя за ворот блузки, пытаясь поймать потоки влажного и холодного воздуха.

— Вы что здесь делали? Ты. Ты. Ты что?

Я даже не стала оборачиваться.

Мне не до этого было.

Я повернула в направлении своей машины.

— Ты что, ты к Юре приходила? Ты что, не поняла, что Юра мой?

Она все-таки добежала до меня, растеряв весь свой контейнер с выпечкой, который теперь валялся на узкой тропинке к подъезду и дёрнула меня за локоть, разворачивая к себе.

— Не сметь меня трогать, — произнесла я предельно чётко и словно бы вооружившись маленьким увесистым копьём направила в сторону Дарины одну из туфелек.

— Ты. Ты что!

В этот момент она осеклась, прошлась по мне взглядом, и в её глазах мелькнуло какое-то понимание.

— Ты что, с ним спала?

Я шагнула назад.

Глупость, конечно, она ляпнула, но потом я поняла, что у меня расстёгнуты верхние пуговицы блузки, туфли держала в руках, волосы растрёпаны.

— Иди к черту, — честно отозвалась я, разворачиваясь к своей машине.