– А что это я смотрю, у нас из мальчика вылупился мужик? – Фыркнул я и опёрся бедром о стол.

– Да. Интересно только, когда у тебя из твоих перепелиных яиц вылупится настоящий мужик, который придёт и скажет– “ жена, я вот такой вот мудила. Я вот поступил неправильно. Вот тебе это, это и это? “

Антон отошёл к окну. Опёрся поясницей о подоконник и скопировал мою позу.

– А ты не заигрываешься? – Произнёс я холодно и строго, но Антон пожал плечами, развёл руки в разные стороны.

– Слушай, нет. Я не заигрываюсь. Я просто реально не вкуриваю всей этой ситуации. Хорошо. У тебя есть любовница. Об этой любовнице никто не знает. Ты чего носишься по семье и всем докладываешь? Скажу спасибо за то, что ещё видяхи не рассылаешь в семейный чатик. Вот скажи мне, пожалуйста, тебе что, не сиделось? Ты получается в итоге хотел развода? Ты его получил. Что ты сейчас носишься? Давай я тебе там докину, ты маме дашь. Возьми и сам дай.

Антон упёр ладони в подоконник и посмотрел на меня пристальным хищным взглядом. Такой знаете неприятный, словно скальпелем по коже проводят.

– Тох, мне кажется я немного упустил твоё воспитание.

– Да ладно! А Васькино воспитание ты не упускаешь? Или хочешь сказать , что за столько времени, прошедших с развода, ты прям фонтанируешь восторгами от своей младшей дочери?

Ведь меня сын ни капельки не понимал. А ещё больше старался притопить.

– Знаешь что, в мои дела с Василисой ты не лезь. Я прекрасно знаю , что с матерью ничего ей не грозит.

– Да, кроме голода и безденежья. Но ты же такой герой. Пришёл здесь: «из-под полы подсунь маме соточку».

Антон сделал противное лицо, пародируя меня. Мне показалось , что я ему сейчас втащу. Вот ей Богу, прям по уху, чтобы не смел со старшими пререкаться. Но сыну было наплевать, он продолжил свою пантомиму и дальше.

– Или знаешь, тоже будет очень весело, если ты сообразишь тайком как-нибудь ещё пристроить матери деньги. Сделаешь все возможное, только чтобы не нести ответственность за свой поступок. Да,это будет очень мужественно. Да, это будет правильно. Нет, пап. Нифига.

Антон тяжело выдохнул и посмотрел на меня со снисхождением и укором.

– Значит ты матери помогать не хочешь?

– Я матери хочу помогать, но только не в том случае , что ты мне эти деньги даёшь, а я ей их передаю. Спасибо. Почтальоном не работаю. Давай ты как-нибудь сам. Все-таки прижми свою гордость, своё величие, своё чувство собственного великолепия. Прижми давай и сходи к маме и поговори с ней, с дочерью увидься.

– Слушай, яйца курицу не учат.

Я оттолкнулся от стола, делая несколько шагов в сторону двери. Выбесил Антон. Вот ей Богу, выбесил. Противный был, весь в меня.

И вот только, общаясь со своей копией, я понимал , что возможно у Миры вот это вот все снисходительное отношение ко мне, оно выработалось вот за счёт того, что я вот на самом деле может быть противный человек в общении. Потом я конечно затолкал эти мысли глубоко подальше, не желая принимать на себя какую-то вину безосновательную.

–И вообще, если ты уж так действительно хочешь сильно сохранить семью и вернуть себе всех, то начинать надо с другого. – Донеслось мне в спину и я медленно обернулся.

– Я ж тебе уже сказал, что яйца курицу не учат.

– Пап, да мне плевать. Мне плевать на то, что говорят. У меня перед глазами другая картинка: отец семейства перегнул, психанул и вместо того, чтобы поступить как нормальный, адекватный человек, оценивая свою ошибку, продолжает дальше гнуть. При этом не понимая , что закапывает себя только сильнее. Но все вокруг у него виноваты. Вот сейчас я у тебя буду первым виноват , что отказался помочь тебе в таком непростом деле, как проспонсировать собственную семью. До этого Алика была виновата , что она одна сказала: “мам, я буду тебе помогать”.