− Лида, что это? – он показывает на следы от пальцев мужа. – Тебя душили?

− Да… с мужем вчера повздорили. Он разбил бутылочки с молоком, я в ответ его пиво. Он жутко разозлился.

Зачем я все это рассказываю? Не понимаю. Хочется поделиться с этим человеком. Мой язык сам все выбалтывает. Я улыбаюсь, пытаясь расслабить обстановку.

− Я ему морду набью, − рычит Роман Александрович, и я мотаю головой, не соглашаясь. – Чтобы неповадно было женщин обижать. Пусть меня попробует придушить, получит не по−детски. Мразь.

− Нет, вы не должны… у нас семья, и мы сами разберемся.

Малышка засыпает, а я все не могу отдать ее отцу, покачиваю, разглядывая красивое личико. Такой я представляла себе свою дочку. Сейчас я счастлива безгранично. Мне спокойно, но это иллюзия.

Врач прописала мне антидепрессанты, но я отказалась их пить, потому что кормлю ребенка. так и сказала тогда врачу. Она на меня посмотрела, как на умалишенную. Даже рукой потянулась к телефону, видимо собралась вызвать бригаду, чтобы упечь меня в психушку.

− Не своего ребенка, − пояснила я и врач расслабилась. – Со мной в палате женщина лежала, у нее молоко не пришло. Я до сих пор кормлю малышку, она не может питаться смесью. Сцеживаю и передаю молоко, чтобы кормили.

− Ясно. Но вам нужны эти лекарства, иначе может развиться депрессия. А лечить ее очень сложно, − настаивала врач, но я отмела все ее доводы. Даже рецепт брать не стала. – Придете, как перестанете кормить… чужого ребенка.

Может и приду. На меня иногда такой мрак накатывает, что жить не хочется. По выходным особенно. Муж дома в это время, смотрит свой бесконечный футбол по платному каналу, пьет пиво, есть всякие закуски, воняющие рыбой, и раскидывает упаковки по гостиной.

Свинья.

Я скоро и телевизор разобью. Не могу слышать этих звуков, напоминающих о трагедии в моей жизни. Все выходные лежу, накрыв голову подушкой, и вспоминая свою малышку, которая шевелилась в моем животе еще совсем недавно. Ощущения даже остались будто…

В такие моменты меня спасает только то, что я кормлю Марьяну. Она может даже умереть без меня, потому что смеси яд для нее. Я спрашивала у педиатра, специально. До полугода я должна ее выкормить.

− Лидия… о чем ты думаешь? – трогает меня за плечо мой босс, и я возвращаюсь в реальность. – Ты смотришь в одну точку уже минут десять.

− Да так… извините. Я пойду, возьмите Марьяну. Я очень рада была повидать малышку… очень…

Отдав ребенка отцу я пулей выскакиваю за дверь и бегу в туалет. Пока могу сдерживать слезы и отчаяние. В чистенькой кафельной комнате даю волю слезам. Рыдаю в злополучный шарф, чтобы заглушить звуки.

Потом подхожу к раковине и умываюсь. Не хочу мочить ладони, смывать с них память о маленьком теплом тельце. Но упрямо сую руки под холодные освежающие струи.

Потом рассматриваю следы от пальцев на шее. Я могу снять побои и обратиться в полицию. Только это ничего не даст. Ну закроют Юру на пятнадцать суток. Он вернется еще более злой, и снова будет душить. Или бить. Уже замахивался не раз.

− Я подам на развод, − говорю сама себе в зеркало.

7. Глава 7

Я беру выходной за свой счет, и прямо с утра иду в Загс, чтобы написать заявление на развод. Ну не убьет же меня муж, в самом деле. Мне нечего бояться, он не сможет отобрать у меня квартиру, она принадлежала моим родителям. Детей у нас нет, счета с огромной суммой тоже. Ну так, небольшие сбережения.

Машина… да пусть забирает эту развалюху, продать ее не получится.

− В чем причина развода? – интересуется представитель отдела Загса.

Задумываюсь. В чем причина? В том, что мы чужие люди. Даже не стали, мы ими были с самого начала. Просто, после гибели родителей, я осталась одна, а Юра поддержал. Он приезжий, ему негде было жить. Тогда и я поддержала. Так и остались вместе.