— Катился бы ты туда, откуда приехал, Гор! — говорю сквозь зубы.

— Не могу, детка. Там скучно, — скалится в кривой улыбке. — То ли дело тут. Столько контента. И почти весь создаешь ты.

Я склоняю голову набок, рассматривая мужчину.

Раньше он был дрищем. Не в породу Демида.

Но потом что-то пошло не так и у Гордея приросла масса, он вытянулся и стал, пожалуй, настоящим красавчиком.

А еще мудаком.

Гордей — идеальный козел, разбиватель женских сердец из разряда «детка, трахнемся и разбежимся».

— Я тебе не контент, Гордей! И я держала себя в руках до того, как увидела тебя.

— Не обманывай себя, Оливка, — говорит обманчиво-мягко. — Ты просто набухивалась, пока никто не видит и продумывала план побега.

Вздергиваю подбородок, почти касаясь носом подбородка Гора.

— Я не собиралась бежать, как преступница. Просто мне нужно было уехать, чтобы покормить кота.

— У тебя нет кота, детка, — Гордей заводит успевшую намокнуть прядь мне за ухо.

— Значит, пылевых клещей! — рявкаю на него.

Гордей закатывает глаза и стонет:

— Как же я скучал по твоему юмору.

— Я не шутила.

— Я о том же.

Шумно выдыхаю:

— Разговор зашел в тупик. Я поехала. Пока.

Разворачиваюсь, чтобы уйти, но Гордей перехватывает меня за руку, не отпуская.

— Какого… — округлив глаза, смотрит на свою и мою руку, практически полностью залитую кровью.

Тут же резко дергает вверх рукав моей куртки, проверяя запястье.

— Ты с дуба рухнул? — выдергиваю руку.

— Кто тебя знает? — Гордей срывается. — Может, ты, блять, вскрылась?

Я страдала и упивалась своим горем, но мыслей что-то сделать с собой у меня не было никогда.

Возможно, я идиотка, но жизнь люблю.

— Я бокал разбила, — указываю на осколки на столе.

— А обработать рану не судьба? — кривится Гор.

— Как раз собиралась, — нетерпеливо веду плечом.

— Ага. Как же.

Он берет меня за здоровую руку и тянет в дом, через кухню, к гостевым туалетам.

Народу собралось прилично, на нас косятся, вскидывают брови.

— Гордей, — цежу тихо.

— Да насрать на них! — громко объявляет он и заталкивает меня в туалет. Подносит мою руку к потоку воды.

Я дергаю ею, потому что вода кажется обжигающей, но Гордей не отпускает мою меня.

Его рука в моей крови. Вся раковина розовая от нее же.

— Олив, ну что ж ты! — как-то даже мягко произносит Гордей.

— Оно само, Гор.

Мужчина достает аптечку, заматывает мне руку бинтом.

— Красота! — выставляю руку и оцениваю ее вид, а потом перевожу взгляд на зеркало, смотрю на свое отражение.

Укладка распалась, тушь местами потекла от дождя, на платье капли то ли воды, то ли крови. В довершение всего еще и бинт…

Ладно, как там говорил Гордей? Да насрать!

— Спасибо.

— Угу, — Гордей отворачивается.

Выскальзываю из туалета. Приходится снова пройти через гостиную, и я обвожу взглядом присутствующих. Нахожу встревоженную маму, иду к ней.

— Привет, — целую ее.

— Боже, Оливия, что с тобой?

— Попала под дождь, — веду плечом.

Наш диалог прерывается — в центр гостиной выходят Демид с Кариной. Под руку. Как мы когда-то.

Только, в отличие от нашего предсвадебного обеда, сейчас Демид выглядит самым счастливым на свете. Он притягивает к себе Карину, трепетно целует ее в висок, а я сжимаю зубы, приказывая себе:

— Только не плачь, Оливия… не плачь!

Я думала, что готова.

Я думала, что больно не будет, — отболело все, что я пережила. Справилась. Смогла.

Какого черта тогда я стою и умираю при всех с приклеенной улыбкой на лице?

Девочки, добро пожаловать в новую историю ❤️
Моя вам благодарность вам за поддержку, каждую звездочку и комментарий ❤️

3. Глава 3

Оливия

Кто-то скажет, что это особый вид мазохизма, и, скорее всего, будет прав.