И одними эмоциями дело не ограничивается.

Боковым зрением вижу, как Таиров шагает вперед. К нам.

— Нет, — говорю твердо.

Встаю между ним и Кузнецовым.

— Иди, — прибавляю мягче, это уже обернувшись к Виктору. — Я тоже сейчас подойду.

Он ничего не спрашивает.

Медлит.

Но все же соглашается под моим взглядом. Уходит в подъезд, забирая отсюда Кирюшу.

— Значит, вот кто счастливый отец, — замечает Таиров и оскаливается, видно, что у него мускул на лице дергается от зашкаливающего внутри гнева. — Он. Ну да. Я понял.

Ничего ты не понял.

Но это не имеет значения.

— Уходи, пожалуйста, — говорю ему, стараюсь прозвучать как можно более уверенно и спокойно. — Оставь нас в покое.

— И как ты так быстро его нашла?

— Что?

— Когда успела с ним роман закрутить? Я тебе тогда еще развод не дал, а этот урод уже вовсю вокруг тебя крутился. Быстро. Не находишь?

— Таиров, прекращай.

— Ты его давно знала, да?

На самом деле, с Кузнецовым я познакомилась после того, как узнала про измену бывшего мужа. Но объяснять это Таирову не имеет смысла.

Он не слышит. Не слушает.

Разворачиваюсь, чтобы уйти.

А он хватает меня за предплечье. Рывком поворачивает к себе. Заставляет содрогнуться от негодования.

— Отвечай! — требует. — Давно с ним за моей спиной шашни крутила?

Таиров судит по себе.

А у меня уже сил нет. Терпеть его рядом. Выносить его мерзкие прикосновения. И еще эти вопросы… больше сдерживаться не могу.

Залепляю ему пощечину. От души. Так, что даже лицо ему ногтями расцарапываю. Само по себе выходит.

Он от неожиданности отпускает мою руку.

— Больше никогда, — говорю. — Слышишь? Никогда меня не трогай. И вообще, не появляйся. У тебя что, совсем совести нет? После всего… Видеть тебя не хочу. Не могу!

Ухожу. Захлопываю дверь подъезда.

Сил моих больше нет.

Нервно растираю предплечье. Будто пытаюсь стереть незримый след от касаний Таирова.

Тошно мне. От него. И вообще.

Накатывают воспоминания, которые так старательно гнала прочь. Про его измену. Про весь тот период.

Ну все. Достаточно. Я не позволю Таирову снова ворваться в мою жизнь и все разрушить.

Поднимаюсь наверх, в квартиру. Размышляю о том, что наверное хорошо, раз Таиров решил, будто у меня давний роман на стороне. Тогда он посчитает, что Кирюша сын Кузнецова. Не станет ничего выяснять.

Виктор встречает меня в коридоре.

— Все хорошо, — говорю.

Он молчит.

Понятно, что по мне видно как все «хорошо». По моему лицу, по выражению во взгляде.

— Я с ним разберусь, — наконец, выдает Кузнецов.

— Не надо, — качаю головой. — Не связывайся. Он уедет и…

— Вер, ты сама в это веришь?

Нет.

Приходится признать, скрепя сердцем.

Таиров неизвестно что вбил себе в голову. Легко не отступит. Если у него взыграл инстинкт охотника, то все, пиши пропало.

— Я боюсь, — выдаю честно, тихо добавляю: — Боюсь, что он узнает про Кирюшу.

— Тебе не нужно ничего бояться, — замечает Кузнецов, подходит и обнимает меня за плечи, ловит мой взгляд. — Я здесь. Уезжать никуда не планирую. Ну теперь так точно.

+++

Таиров

Черт знает, почему остаюсь в этом проклятом городе. Дел хватает. Давно пора валить отсюда.

Но я как последний дебил здесь торчу.

Видно, это какое-то мазохисткое удовольствие. Наблюдать за ней, провожать взглядом из окна своей тачки.

Знать, что ничего не вернуть. Что ничего не будет как раньше.

Вера нагуляла ребенка. Сразу после нашего развода. По срокам выходит, что едва от выкидыша оправилась, — мигом под этого Кузнецова легла.

А может, и беременна была его ребенком?

У нас же долго не получалось.

Мысли поедом жрут.

Ярость душит.

Прямо захлебываюсь. Злобой. Желчью. Разорвать готов. Этого подонка Кузнецова. И ее. Блудливая стерва. Наставила мне рога.