Плохо одно – ни счастья, ни денег, ни даже покоя эта месть мне не принесла.

Я осталась ровнёхонько в той точке, в которой стояла этим утром.

И теперь выход был только один. Вот только душа к нему не лежала совершенно, от одной мысли, на что придётся пойти, выворачивало наизнанку. Это было дно, на котором я никогда не хотела оказаться. Принципы, которые никогда не хотела нарушать.

Но иногда принципы стоят так дорого, что мы просто не можем больше себе их позволить.

Я брела, глядя под ноги, и отчаянно пыталась придумать другой способ с неба молока надоить.

И не могла…

Двадцать шестое цветеня, день окончания турнира в Альтарьере

Утром ни свет, ни заря я уже была на ногах. Почистила зубы – за ними мы всегда с матушкой тщательно следили, ведь лечить их ой как дорого. Оделась и отправилась на рынок. Пояс и шкатулку Трайдара продать, посытнее еды купить.

Дело я задумала скверное и опасное, а ещё – энергоразвратное. То есть затратное.

На душе было паршиво, но куда деваться? Вариантов не осталось. Я собиралась пойти в самый дорогой район Альдарота и присмотреться к тамошним домам и аристократам.

Ведь если воровать, то у богатых, так? Опять же, аристократов не жалко – коли они нас за людей не считают, то нам чего с ними расшаркиваться? От них не убудет – так я себя успокаивала, хотя самой себе была противна.

Но если матушка умрёт, то станет во сто крат хуже. Не прощу себе, что не сделала всего возможного. В лечебницу сегодня посетителей не пускали – выходной день. Зато и Приказ был закрыт. Вдоволь наевшись копчёной птицы и выручив целых пятнадцать серебрушек за поясок, я двинулась к цели.

Сегодня – наблюдать.

О кражах я не знала ничего. Когда на дело идти? Днём, пока стоит суета и двери с окнами нараспашку, или ночью, когда все спят? Сколько брать? Побольше, чтоб рисковать не напрасно, или, напротив, поменьше, чтоб не искали? А ещё – как сделать, чтоб на прислугу не подумали и невинные люди не пострадали от моих рук?

Меня трясло от волнения и отчаяния. Я не хотела падать так низко, но просто не видела другого выхода. Нечего у нас продавать, закладывать или обещать за такие деньги.

Весь день я провела в оцепенении. Наблюдала за чужой богатой жизнью, рассматривала чужие роскошные платья, думала, как проникнуть в чужие дорогие дома.

А потом мне повезло. Не зря говорят, что один раз в жизни везёт даже навозному жуку.

Когда я в сумерках возвратилась домой, то застала ждущую меня приятельницу матушки, тётку Идру. Она работала поломойкой в соседнем с Городским Приказом здании Налоговой Службы.

– Здрасьте, – поздоровалась я, когда та поднялась на ноги и направилась ко мне, нервно сжимая в руках многократно штопанную вязаную кофту.

– Зоя? А Иса где? Я весь день её жду!

– В лечебнице она.

– Что, совсем дело плохо стало? – искренне заволновалась тётка Идра.

– Плохо, – ответила я. – Деньги очень нужны. За несколько дней я заплатила, а чего дальше будет – не знаю. Вот, ищу какой-нибудь прибыток.

Пожилая приятельница матушки немного помолчала, а потом подняла на меня уставшие глаза.

–Пойдём, в комнате переговорим, подальше от досужих ушей.

– Идёмте, – кивнула я, и мы поднялись по шаткой лестнице до нашей каморки.

Когда оказались внутри, тётка Идра огляделась, с горечью поджала губы, а потом села на колченогий стул у пустой постели матери.

– Зоя, я чего пришла-то… Иса мне всё рассказала, об отце-то твоём. Я и прислушивалась, как она просила, на работе-то. Сама знаешь, как оно. Тут одно словечко обронят, там другое. Мало ли чего выведаешь-то? Да только долги были за имением отца твоего огромные, я про такие и не слыхивала. Триста тыщ! А вчера выплатила их эрцегиня Альтарьер.