И опять меня, как ознобом, пробрало от понимания, что в этом сезоне именно я буду той, кто обеспечит благородное общество пищей для сплетен.

Алмер спрыгнул со своего гнедого и стремительно подошел ко мне, протягивая руки и глядя снизу вопрошающе и с обожанием. Нет, мне совсем не требовалась помощь в спешивании, но я с радостью соскользнула в его объятия, торопясь утопить свои страхи и сомнения в головокружительном тепле его тела. До сих пор я спрашиваю себя, как так могло выйти, что я, Греймунна Эргер Далио, единственная возлюбленная дочь двоюродного брата – он же первый советник – законного владыки Гелиизена и почившей, производя меня на свет, руанесской крессы Гарлейф, оказалась сражена и пленена бездонными карими очами и сильным, гибким телом простого слуги, конюшего, и готова ради него пройти через унижения и позор, разбить сердце отцу ради шанса любить его до конца жизни и добровольно отказаться от всех тех возможностей, что откроет для меня брак с абсолютно любым аристократом, на какого упадет мой взор. Ведь благосклонность такой, как я, – та честь, ради которой все они будут готовы передрать друг другу глотки.

– Ты сомневаешься… – пробормотал Алмер в мои волосы. – Боишься?

– Нет, Альми, конечно нет. – Но в моем голосе нет уверенности. Ведь я действительно боюсь.

– Я люблю тебя, Мунни, люблю так, что дышать нечем, когда ты не рядом. – Властно запрокинув мне голову, он осыпал вмиг запылавшее лицо жаркими поцелуями и тут же отстранился, забирая с собой все тепло и ощущение головокружительной близости. – Но если моей любви недостаточно…

– Альми, перестань! – взмолилась я, бросаясь к нему. Какая же я глупая, ведь, подобно ему, не могу вздохнуть полной грудью без тоски и боли, когда он не вот так, кожа к коже. Невыносимо это расстояние между нами, преодолеть которое можно лишь решившись на нечто воистину отчаянное. – Люблю тебя…

– Родная, звезда моя недостижимая, – горячо зашептал он, обнимая снова и оттесняя к дальней стене конюшни, – я же не дурак, знаю, кто я и кто ты… Умру за тебя… Ради одного поцелуя на костер взойду… Но если ты не готова… Если я не тот… Скажи, отпусти, казни своей нежной рукой… Не упрекну, приму все со смирением.

Его тело вжалось в мое, губы терзали и утешали безостановочно, в моем животе – пожар и тянущая боль. Парень терся об меня, шепча, сжимая болезненные груди, дразня соски сквозь ткань, и я, уже почти окончательно погрязнув в бесстыдной похоти, словно дешевая уличная девка, повисла на нем, раздвинув дрожащие ноги и позволив вжиматься твердостью в ту часть тела, что не должна быть и близко тронута никем, кроме моего будущего супруга. Я поджаривалась от дикой смеси вины и страсти, но не остановила Альми, когда он проскользнул дерзкими пальцами под мою одежду и коснулся над пупком. Позор мне, никаких оправданий не будет, если нас застанут вот так… но уже не остановиться.

Алмер поставил меня на ноги, ошалевшую, пьяную, готовую для всего, и вдруг отстранился, оставив меня осиротевшей.

– Почему? – прошептала я покалывающими от жажды новых поцелуев губами.

– Нет, я не какой-то проходимец и бесчестный подлец, родная, – тихо ответил мой возлюбленный, нежно погладив по щеке. – Что я за ублюдок буду, если подтолкну любимую к прелюбодеянию, заберу ее невинность, как что-то не имеющее значения, между делом, среди сена и вони лошадиного пота. Нет, Мунна, я не перейду грань до тех пор, пока узы Пресветлой Даиг не свяжут нас в священный союз. Ты – бесценное мое сокровище, которого я никогда не буду достоин, хоть и желаю, как одержимый, а не девка, с которой я, походя, хочу утолить похоть. Если не готова быть моей до конца дней, то оттолкни, и я уйду, чтобы никогда о себе уже не напоминать.