Под стать жутковатым коням были и их всадники. Просто огромные мужчины в покрытой дорожной грязью, но явно очень дорогой одежде необычного покроя, преимущественно черной, без всякого шитья и украшений в противоречие нынешней моде, но из очень добротной ткани, и с массой разнообразного оружия, висящего на их телах и притороченного к седлам. Странные шлемы, закрывающие верхнюю половину лиц, длинные волосы множества оттенков золотистого, небрежными прядями рассыпавшиеся по широченным плечам, неохватные торсы, мощные бедра под натянувшейся тканью замшевых штанов, окованные железом сапоги до колен. На кожаных нагрудниках каждого – тиснение, вроде бы оскаленная морда какого-то зверя…

О, Даиг, это же аниры! Отец буквально пылал гневом и бесконечно изливал за столом во время ужинов свое презрение и возмущение тем фактом, что «этим грязным скотам» было не просто впервые позволено присутствовать на празднике Выбора. Правитель от своего имени был вынужден их пригласить и даже позволить претендовать на ухаживания за любой аристократкой Гелиизена, если такова будет ее воля. А с другой стороны, наш лучезарный Окнерд Пятый сам решил несколько лет назад сунуться с завоевательным походом в их земли, где получил по носу, и дабы избежать теперь ответного вторжения, вынужден был лебезить и проявлять лживое дружелюбие. А что умиротворяет разгневанных мужчин лучше, чем несколько пожертвованных ради великой цели девственниц хороших кровей? Конечно, все будет обставлено благопристойно и девушек отдадут замуж по всем правилам, но это не меняет того факта, что им предстоит уехать в страну настоящих варваров, с загадочными и, ходили слухи, отвратительными обычаями, и скорее всего, сгинуть там навсегда. Естественно, именно по этой причине в нынешнем году наблюдается небывалое нашествие дебютанток из самых глухих углов государства – ведь не отдавать же этим «полуживотным» представительниц лучших родов. Это абсолютно исключено.

Рассмотреть нормально больше я ничего не успела. Алмер наконец догнал меня, сверкнул с упреком глазами и, схватив Орега под уздцы, потянул в сторону от главной аллеи прямо через парк.

– Что же ты творишь, Мунна! – прошипел он, когда нас уже не должны были слышать. – Хочешь разорвать мое сердце в клочья?

Меня с новой силой накрыло стыдом, и, избегая визуального контакта, я невольно обернулась, снова натыкаясь на так и застывших посреди дороги аниров. К ним уже подъехал один из распорядителей праздника, судя по всему, желая приветствовать и указать дорогу, и я теперь со стороны могла увидеть, как смотрится изысканно одетый мужчина нормального сложения верхом на великолепной чистокровке напротив этих… М-да, пожалуй, тут отец прав: они выглядели неуместно тут, какими-то устрашающими чужеродными валунами, неотесанными каменными глыбами, своим видом испоганившие вид изысканного великолепия дворцового парка. Внезапно один из аниров, особенно здоровенный, поднял руку и беспардонно ткнул в мою сторону пальцем, что-то отрывисто сказав распорядителю. Тот замотал головой, кланяясь и, похоже, извиняясь, но я не стала смотреть дальше и сосредоточилась на лице парня, который заставлял мое бедное сердце выскакивать из груди. И не обернулась даже тогда, когда сзади раздался грубый гортанный выкрик, а после – удаляющийся тяжелый стук копыт.

У моего отца, как и полагалось первому советнику государя Гелиизена, была личная небольшая конюшня неподалеку от главной и гостевой, и здесь царили тишина и безлюдье, в отличие от дикого столпотворения, возникшего там по вине всяких деревенщин, притащивших своих чад обоих полов в надежде на удачную партию. Лично у меня первый официальный выход особого трепета не вызывал никогда. С детства живя большую часть времени в резиденции правителя, я могла исподтишка наблюдать за глупыми физиономиями краснеющих и вздыхающих девиц, считающих, что это эпохальное событие в их еще недолгой жизни. А на деле? Обычные смотрины племенных кобыл и жеребцов или же вообще откровенные взаимовыгодные сделки старшего поколения. Отнюдь никакая не романтика. И, само собой, ни один праздник еще не обходился без скандалов с соблазненными и опозоренными дурочками, подпавшими под обаяние главных придворных повес. Самая отвратительная изнанка так называемого всеобщего веселья, оборачивающегося чаще всего лишь кратким осуждением для высокородного совратителя и Замком Позора для несчастной жертвы до конца дней. Правда, не всегда. Если девушка была очень хорошей партией, а лукавый подлец не связан брачными узами, то скандалы быстро сходили на нет, заканчиваясь поспешной свадьбой.