Я не верила, отчаянно не верила, что это на долго. Не могло же со мной такое произойти. Однако время шло, а развязать руки не получалось, определить в толпе нужного пленника — тем более, безногий орк не подходил.

Ничего не менялось, становилось только жарче, а в земле виднелось больше трещин. Рабов кормили нах ходу чем-то, похожим на сушеное мясо. Нам дали такое же и даже развязали руки. Это был шанс. Я делала вид, что пыталась грызть это деревянное мясо, а сама осматривалась, пока орк-надзиратель ходил по повозке и уничтожен нас глазами. Времени было мало, я прямо чувствовала, как оно утекало, поэтому бросила свое мясо в девушек напротив. Ничего умнее не придумала. Перепуганные бедняжки вскрикнули и дернулись, все посмотрели на них, орк тоже. Шанс! Я знала, что возможность была туманной, поэтому не медлила и выпрыгнула из повозки. Это было рискованно, орки могли заметить или рабы сдать, но что оставалось?! «Шанс, шанс, шанс», — стучало в голове, других мыслей не было.

Получилось вырвать мешок из рук какого-то раба. Тот что-то крякнул, и я поспешила скрыться в толпе. То есть, попыталась: мешок был тяжеленым и потянул меня в сторону, я налетела на кого-то, но упорно шла прочь. Голые торсы, блестящие от пота, меня пинали и толкали, всюду было движение, гадкий мешок тянул в сторону. Я фактически плелась туда, куда он тянул, или куда меня пихали. В конечном итоге я вырвалась из толпы и плюхнулась на иссохшуюся землю. Нет! Нельзя было привлекать внимание. Я барахталась, не зная, то ли вставать самой, то ли тянуть за собой мешок. Все нужно было делать одновременно, меня же вот-вот схватят!

Мир замер, когда рядом показались орки, верхом на… какой-то жути. Это были здоровенные животные с рыжей шерстью, похожие на быков, только шире раза в два. Из огромных бычьих носов текли сопли, длиннющие рога в форме полумесяцев украшали блестящие кольца. Штуки четыре таких зверюги неслись на меня, шустро перебирая короткими ногами, а на их спинах подпрыгивали орки. Это был конец. Я не огорчилась — понимала, что меня не убьют и товарный вид не попортят. Тем более, стало ясно, почему рабы не разбегались: а некуда было бежать, нас окружала пустота, потрескавшаяся земля и палящее солнце.

Орки окружили меня, здоровые, со злыми глазами. Засохшая глина на них напоминала отвалившуюся кожу, словно они превращались в еще более жутких тварей. Жестко наказывать меня не стали, просто запихнули обратно в повозку и связали руки и ноги, в рот затолкали кляп. Сперва это не волновало. В голове вертелось: «Что, что делать, что?!». Но скоро мысли переключились на боль: шершавые веревки впивались в кожу и натирали, давили, запястья и щиколотки ныли. Ни почесаться, ни пот со лба вытереть.

До сих пор казалось, что скоро все закончится. Эльфы меня найдут, или еще какое чудо случится. Но время шло, стало темнеть, а я так и тряслась в повозке среди запуганных девушек. Ничего не менялось, вообще ничего, и отчаяние душило. Прошел день, потом другой, ничего не менялось, разве что мне развязали ноги и вынули кляп. Все происходило как в дурном сне: два раза в день давали воду и сушеное мясо, похожее на соленую деревяшку. Оно не прибавляло сил, еще и жара; дышать было нечем, ото всех воняло потом и хотелось удавиться, и это при том, что я ехала на повозке.

На рабов вокруг было жалко смотреть. Дни летели, кормили нас скудно, от сухой земли поднималась пыль и забивалась в ноздри. Сильные на вид мужчины просто падали от усталости, а орки криками и тумаками заставляли их подниматься. Один раз я видела, как обессиленного раба утащили в сторону; хотелось, очень хотелось думать, что его водрузили на чью-то спину.