Манса — любительница поворчать. Пока она собирала нам форму, мы многое узнали обо всей академии и других служащих людях неприятного. Повар, оказывается, — ворюга (тут я соглашусь), алидоры все — тупое хамло, а студиозы — неблагодарные паразиты, которые только и норовят испортить отданное во владение Мансы имущество.

Мы с Сией стоически молчали, а когда я хотела уже, что-то возразить, она дергала меня за рукав, и я прикусывала свой несдержанный язык. Когда мы по очереди приложились к специальному артефакту ладонями, чтобы поставить метки на одежду, Манса выдала нам два свертка с одеждой и специальной обувью, больше похожей на мокасины с кожаной подошвой и серым матерчатым верхом.

Пока занесли вещи в специальную раздевалку, пока добежали до столовки, завтрак почти закончился. Мы на ходу выпили по стакану ягодного взвара и съели по куску намазанного маслом хлеба. Здесь он был серый, из муки грубого помола.

Занятия прошли так, как всегда. Я записывала, даже спрашивала, когда не понимала что-то, вызывая удивление у алидоров и однокурсников.

И вот тренировки. Я ждала от них многого. Очень хотелось заниматься в свободное время самой. Можно по утрам бегать, качать мышцы и выносливость, но когда я увидела алидора Риста, поняла, что с ним каши не сваришь.

Огромный детина под два метра ростом излучал злобу, которая была почти осязаема. Кареглазый, с длинными волосами, заплетенными в косу, открытый торс, на котором красуется лишь широкий кожаный пояс с железными заклёпками. На руках имелись наручи, на ногах — темные штаны, заправленные в начищенные до блеска сапоги. Несмотря на холод, он не мерз. Наверно, грелся от мыслей, что может нами помыкать:

– Все вы бледнолицые черви, – начал свою речь преподаватель, – и ваша участь — копаться в земле, пока драконы бороздят небеса. Моя работа — научить вас копаться в земле хорошо, и по возможности не смотреть в небо.

Полукровка, как и говорила Сия, был обижен судьбой и очень старался, чтобы мы пожалели о своем рождении тоже.

А потом мы бегали по площадке кругами, а тех, кто отставал, алидор Рист подстегивал хлыстом, которым он виртуозно владел. Девчонки выдохлись быстрее и стали просто падать на подмерзшую землю. Я пыталась поднять Сию, которая хрипло дышала, хваталась за грудь, и тащила ее дальше. Потом рядом раздался щелчок, и я припустила вслед за парнями. Лежащих на земле стонущих студиозов Рист не трогал. Я сама себе удивлялась: силы были практически израсходованы, но я сумела остаться на ногах одна из женской половины курса и бежала наравне с парнями.

В общем я, конечно, тоже сдалась. Просто подумала, что доводить свое недавно реанимированное тело до обморока не стоит. А доказывать Ристу, что он ошибается, — бесполезное дело. Его ненависть и презрение к людям держится на его же несовершенстве.

Он выстроил нас в шеренгу и, покачивая хлыстом в руке, прошелся вдоль ряда:

— Вы доказали свою никчёмность. Всего два круга — и падаете на землю.

Когда Рист стал рассказывать, что мы должны уметь в конце этого учебного года, я заметила, как на площадку вышли два дракона.

Сами тренировки проходили на площади, сравнимой с нормальным стадионом. По краю — беговая дорожка, утоптанная тысячами ног студиозов, вдалеке виднеются какие-то снаряды: то ли козлы, то ли бревна. Неприятно, что все это на улице, где уже холодно, и земля к обеду чуть отмерзла, превратившись в склизкую гадость, на которой ноги не держатся. По кругу площадка огорожена высокой каменной стеной, за которой виднеются деревья прилегающего леса.