— Это же была нормальная самооборона! — возмутилась я. — И вообще, седьмица лазарета за небольшой дискомфорт — чересчур!
Алхимик кашлянул.
— «Небольшой дискомфорт». Сразу видно, что ты девушка.
— Ну хорошо, большой дискомфорт. — Вот обязательно надо к словам придраться. — Но без травм же.
— Думаю, здесь тоже не предполагалось травм, — удивил меня Вингейтс. — Я был рядом, да и ты сама должна была понять по запаху, что что-то идёт не так, и остановить трансмутацию. И вот кстати, почему ты этого не сделала? У тебя всё в порядке с обонянием?
— В полном, — уверенно ответила я. — До того, как вы подошли, эликсир пах совершенно нормально: мамиными булочками с корицей. А потом резко завонял.
Не знаю, какой вывод сделал из этого алхимик, однако на его лицо будто тень набежала.
— Ясно. Пожалуй, Стерх, можешь идти. На свою часть вины в неполучившемся эликсире ты пробирок намыла.
— А оставшееся заставите домывать духа Академии? — съязвила я, пряча удивление.
Вингейтс усмехнулся — как мне показалось, с грустинкой.
— Нет, домою сам. Всё, Стерх, ступай. И постарайся больше не попадать под отдачу.
— Как будто я специально, — проворчала я, стягивая защитные перчатки. Аккуратно повесила их вместе с фартуком на крючок рядом с раковиной и вдруг вспомнила:
— Слушайте, я же вам перчатку так и не вернула! Вот, — подхватив с пола сумку, я вытащила из её недр алхимическую перчатку, этим утром оборонённую Вингейтсом в моей комнате.
— А я-то гадал, где она, — хмыкнул алхимик. — Спасибо.
Он забрал перчатку — у меня возникло ощущение, будто старательно избегая даже возможности прикосновения, — и находиться в лаборантской мне стало больше незачем. Потому я скомкано попрощалась и вышла в коридор, про себя не переставая гадать, что за непонятное настроение нашло на преподавателя алхимии.

6. Глава 6

Лея ждала меня в холле Северной башни.
— Слушай, так что у тебя с эликсиром случилось?
Конечно, она не была бы собой, если бы не задала этот вопрос.
— Понятия не имею.
Но на её несчастье, я не собиралась откровенничать. Ни с ней, ни с кем-либо ещё.
Однако однокурсница не отступила.
— И Вингейтс больше ничего не сказал?
— Нет. А должен был?
— Н-ну, — протянула Лея. — Он всё-таки твой куратор.
Я пожала плечами.
— Видимо, для него это не повод делиться своими соображениями со студенткой. Да и вообще, обошлось и обошлось. Проехали.
Лея с подозрением сощурилась.
— Асия, ты извини, только я в жизни не поверю, будто тебе безразлично, что на самом деле случилось с твоим молниеносным серебром.
— Твоё право, — отмахнулась я. — А теперь уже ты меня извини. Эмма!
Пытавшаяся незаметно прошмыгнуть мимо однокурсница заметно вздрогнула, однако подошла.
— Мы договаривались, что ты познакомишь меня с Розамунд, — напомнила я. Несмотря на то что за пару алхимии моя жажда мести поутихла, вопрос с источником сплетен всё же надо было решить по горячим следам.
— Да, конечно, — Эмме ужасно не хотелось этого делать. Я была уверена, что она уже трижды раскаялась в своём порыве посплетничать. Но, как бы ни хотела, отвертеться не могла. — Идём, у них, кажется, сейчас бестиология.
— Ого, серьёзный разговор! — у Леи тут же загорелись глаза. — Я с вами!
— Да пожалуйста, — мне и вправду было всё равно.
Пусть все знают, что трепать моё имя, не имея на то повода, чревато.


К разочарованию Леи и облегчению Эммы наше общение с Розамунд — пухленькой миловидной третьекурсницей — прошло спокойно. В ответ на мои претензии она похлопала ресницами — «Ой, я не подумала, что тебе будет неприятно», — извинилась, пообещала больше так не делать и напоследок сообщила, что и сама услышала сплетню случайно от обсуждавших её студенток. Нет, она их не запомнила — очень, очень жаль.