За спиной раздается испуганный всхлип.

И все. Тишина.

Его Величество не спешит молвить.

Внимательно, не моргая смотрит на меня, будто пытаясь убедиться, что я в здравом уме.

Точно! Я же до этого и головы то не поднимала, а тут пошла наперекор всему.

Ну, извините. Я бы не простила себя, если бы из-за страха перед наказанием, позволила этой девочке остаться калекой на всю жизнь.

— Все вон. — металлическим холодным звоном звучит приказ короля.

— Ваше Величество, — пытается влезть отец, но прикусывает язык, напоровшись на убийственный взгляд короля.

Опускает голову, но на долю секунды смотрит на меня. С сожалением. С вопросом: “Что же ты наделала, глупая?”.

И я должна жалеть, должна дрожать… но ничего подобно не чувствую. Напротив, мне отчего-то хочется идти в бой, даже если битва заведомо проиграна.

Я. Устала. Молчать.

Устала терпеть эти дурацкие правила!

Отец забирает одеревеневшую служанку, и за их спинами плотно закрывается дверь.

Теперь мы только одни.

Я и Его Величество.

— Объяснишься? — изгибается черная бровь, а голос холоден как кладбищенский туман.

— Я всего лишь спасла руку служанке, которая пострадала ни за что, — сообщаю ему.

Может быть, слишком дерзко.

Надо умерить пыл?

— Ты не знаешь правила? Те самые, что назвала тупыми! – буравит взглядом. Вот сейчас страшно.

Но я уже не отступлю.

— Вы про то, что слуг нельзя лечить? Нужно было дать ей остаться калекой? Так вы считаете, Ваше Величество? — не могу сдержать вызов в голосе. Так сильно колотит внутри. — Не вы ли говорили, что от здоровья ваших подданных зависит их работа и, следовательно, благосостояние королевства?

— Это совершенно другое.

— Разве? Вы боритесь с одними проблемами, но на другие закрываете глаза? Ее пальцы истерзаны из-за прихоти капризной барышни. Если не оказать помощь вовремя….

— Для слуг есть лекарь слуг! — отрезает король. — Они вовсе не безграмотны и с этой задачей бы справились. Прежде, чем дерзить, потрудись выучить правила дворца. — выдает он, и я на секунду теряюсь.

Для слуг есть свои лекари? Об этом никто не сказал…. А даже если бы сказали….

— Времени у нее не было, Ваше Величество. Нужно было действовать незамедлительно.

— Совсем не признаешь своей вины? — опять давит взглядом, но в этот раз в его глазах есть что-то еще.

Будто он вновь и вновь пытается меня изучать.

— Правила нарушила, значит виновна, Ваше Величество.

— Но не раскаиваешься. — констатирует он.

Он это одобряет или порицает? Что-то я сейчас совсем запуталась.

— Ты дважды преступила закон за эти несколько дней.

— И оба раза во благо вашего народа, во благо вам! — выдаю я, потому что огонь пылающий внутри все не унимается.

Быть может я об этом пожалею. Точно пожалею, но сейчас…. Сейчас я буду говорить!

И этот взгляд, что прожигает насквозь и терзает душу, не остановит меня.

А король прищуривается, испытывая вновь и вновь, веля немедля подчиниться. Меня трясет, ладони потеют, но я не опускаю взгляд.

— Твой язык стал острее. — вдруг выдает владыка, а на его строгом лице вырисовывается едва заметная ухмылка. — Мне тут донесли, что одна придворная дама кинулась на благородную барышню и нагрубила. Голову ломал, кто же это может быть. А это была ты.

— Я не губила. Я бы не стала.

— Но служанку у нее увела ты. Сама сейчас сказала.

— Все было в рамках приличий и классов, — заверяю я.

Он верит или нет? Почему же я его сейчас совсем не понимаю? Гоблины!

Подходит ближе, и с каждым его шагом моя решимость все больше смешивается со страхом.

Шаг. Еще один. Сердце нервно бьется где-то в пятках.

— Сколько же у тебя лиц, Анна? — спрашивает он, наклонившись так близко, что горячее дыхание опаляет лицо.