— Решать судьбу человека с помощью детских забав в нашем мире считается дикостью, — ответила она, сурово поджав губы.

— Охо-хо-хо, — расхохотался король. — Еще скажи, что и женщина наравне с мужчиной? — прохрипел он, переводя дыхание. — А то была у нас одна… фе… фемю… Как она там себя называла, Ройд?

— Феминистка, — ответил я, вспомнив слово.

— Вот, да! Помню, что-то такое дурацкое. Кстати, ее казнили за смуту. Ты не из этих? — хмыкнул он.

— Точно нет, ваше величество, — поспешила заверить пришлая. — Я считаю, женщине без мужчины никуда.

Ах, какие перемены! Не слышал бы собственными ушами разговор в повозке — поверил. Лгать она умела.

— Во-о-от, правильные слова. А то навыдумывают. Наконец-то, — фыркнул кузен, когда на столе появилось три одинаковых кубка. — Начинай, — сказал он, бросая мне орех. — До трех очков. Побеждаю я — ты забираешь иномирянку. Побеждаешь ты, — он окинул девушку снисходительным взглядом, — найду кому ее подложить. Да хотя бы Стравусу, ему в этом году сорок четыре.

— Сорок шесть, — поправил я, накрывая орех одним из кубков.

— Упертый же старик. Я все жду, жду, когда он уйдет к праотцам.

— Старик?.. — изумилась пришлая. — Прошу простить меня, — извинилась она и опустила взгляд.

— Не затягивай, начинай, — кузен проигнорировал иномирянку. — До трех очков, — напомнил он, приготовившись внимательно следить за моими руками.

— Я помню, — ответил я, медленно перемещая кубки по гладкой поверхности стола. — Где? — спросил, выстраивая ровную линию.

— Это просто, мой милый кузен. Слева, — указал толстый палец. — А! — воскликнул король радостно. — Ты никогда не умел играть в эту игру.

«Я всегда поддавался», — ответил про себя и принялся перемешивать посудины во второй раз

— А теперь?

— Тут.

— Ошиблись, ваше величество.

— Ну-ка, покажи, где орех. Если ты его убрал, я не посмотрю, что у нас одна кровь.

— Обижаете, — ответил я, поднимая правый кубок.

— Проклятье, — ругнулся он, с досадой взглянув на пришлую. — Играем до трех очков, — напомнил, жестом подзывая слугу с вином. — Принеси-ка мне сухого. Жажда замучила. А ты не застывай, как струя на зимней охоте. Перемешивай.

— Какое точно сравнение, ваше величество, — сказал я, пряча орех и заставляя кузена проиграть еще дважды.

— Прф-ф-ф, — отфыркивался он. — Мне так не нравится, — сообщил капризно. — Я не согласен. Нет-нет! — он обтер рукавом мокрый от волнения лоб. — Ты мухлевал. Я уверен в этом, а за обман короны положена смертная казнь.

Началось… Я не был удивлен словами кузена. Он не любил проигрывать и часто находил довольно абсурдные причины, чтобы выйти победителем. Но чаще пользовался тем фактом, что он монарх.

— Мы же играем до трех побед. Вот в наперстках повезло тебе. А-а-а… а в стрельбе из мушкетов повезет мне, — последние слова он произнес громче остальных. — Зарядите нам с кузеном по три мушкета. И поставьте во-о-он там шесть бутылей из-под красного, — его величество указывал на территорию во дворе.

Пришлая шумно выдохнула, явно сдерживая себя от комментариев.

— Так идем, — я поднялся из-за стола.

— Зачем? Стрелять мы будем из окна. Погода сегодня на удивление отвратительная. В такую мне совесть не позволяет даже собак на улицу выгнать.

— Похвально, ваше величество, — ответил я, отмечая, что нас монаршая совесть с легкостью отправила в многочасовое путешествие по морозу.

— Ты первый, кузен, — распорядился король, когда мушкеты ровным рядом были выстроены у стены.

— Благодарю. Пожелаете мне удачи, ваше величество?

— Отнюдь, — расхохотался он, разбивая орехи дном кубка о стол. — Не люблю лишние проблемы.