— Присаживайся, Кристина, — Власов указывает на впереди стоящий стул. — Кофе хочешь?

Мнусь несколько секунд, постоянно оборачиваясь на дверь. Хорошо, что Смирнова сейчас нет, он уехал в суд, и скорее всего, на работу уже не вернется, а зачем? Когда есть я, кто всегда обеспечит тыл. Но другие сотрудники прекрасно могут увидеть меня в кабинете начальника за чашечкой кофе и распустить слухи, в этой организации хлебом не корми, дай кого-то обсудить.

— Можно закрыться, если для тебя это проблема, — Петр Петрович толкает дверь, ограждая нас от любопытных глаз. — Расскажи, как у тебя дела? Давно что-то тебя не видел, даже уже хотел зайти к Смирнову, чтобы просто удостовериться, что он тебя не съел.

Это вроде как шутка, только в глазах Власова нет капли ничего веселого.

— У меня все хорошо, — бормочу я, пытаясь разгладить несуществующую складку на юбке. — Вникаю в дела, ничего особенного.

Начальник озадаченно морщит лоб.

— Надо полагать, в делах Смирнова ты уже как вареник в масле, нашла что-то об играх?

— Еще нет, — нервно сглатываю. Я же знала, что рано или поздно этот разговор состоится, а я пока палец о палец не ударила, непонятно на что надеюсь? Все тешу себя надеждой, что Ярослав сам спалится, и мне ничего делать не придется для этого. — У него все запаролено, а при мне он ведет себя вполне естественно.

— А ты для чего, собственно, там сидишь? Не для того, чтобы узнать эти пароли? — немного грубовато спрашивает Петр Петрович, но увидев мой удивленный, наверняка, вид, добавляет уже мягче: — Ясное дело, что тебе нужно немного освоиться и привыкнуть вообще к работе, а тут такое, но ты все равно помни о нашей сделке, особенно, о тех привилегиях, что ждут тебя. Это мотивирует, не так ли?

Знает, на что давить, сама виновата, нечего было ему в первый день говорить, что я готова работать не покладая рук. Тогда почему-то я побоялась, что он воспримет мои слова с сексуальным подтекстом, ну а что? Девушек тут немного, но, как я успела заметить, все особо не против зажечь со следователями, а уж про очередь на Смирнова я вообще молчу. В этом здании каждая неравнодушна к моему непосредственному начальнику.

— Если тебе нужна помощь, ты только скажи, — он всматривается в мое лицо, дабы не пропустить какую-то важную для него эмоцию.

Мне он неприятен, и дело не во внешности, хотя, если на то пошло, то как мужчина он симпатичный. Ничего лишнего: высокий, подтянутый, не урод, раз стал начальником и нацепил костюм — далеко не дурак. Но есть в нем что-то скользкое и подозрительное. И его глаза. Они словно вообще какие-то неживые. Каждый раз, когда он смотрит на меня в упор, мне поежиться хочется. Они холодные и злые, что ли?

 — Вы подружились с Ярославом Владимировичем? — слегка прищурившись, интересуется Власов. 

— Если вы имеете в виду, ходим ли мы вместе пообедать, то нет, — пожимаю плечами. — Он просто говорит, что делать, и я выполняю.

Сразу вспоминаю, как четко обозначил наши отношения Смирнов на прошлом обыске.

«Если я прошу тебя что-то сделать, ты опять же послушно киваешь и делаешь, потому что я опытней, и я точно знаю, как правильно.».

О какой дружбе может вообще идти речь?

Почему-то становится неприятно от этой фразы, но ничего с собой поделать не могу и периодически ее вспоминаю, а еще очень часто вспоминаю его счастливое лицо, когда начальник управления на собрании всего коллектива пожимал ему руку и рассказывал, какой Ярослав молодец. Власова на том совещании не было, он не видел, как все хлопали майору. Все это никак не вписывается в рамки «неугодного начальству следователя». Не знаю, может, я все же что-то упускаю, но складывается впечатление, что только для Власова Смирнов «неугодный».