Подруга медленно кивнула, не оставляя попыток выглянуть из-за моего плеча.

— Светк! — шикнула я. — Не пялься ты на него! Я позже всё объясню. Как только до пункта назначения доберусь.

— До… до чего?

Фух…

— Я еду с ними. Таковы условия. Говорю же, не могу сейчас ничего объяснить. Но ты мне нужна, Свет. Очень нужна. На ближайшее время перебираешься жить ко мне, слышишь? За мамой нужно приглядывать. Давление мерить и вот это вот всё. А я пока буду со своей бедой разбираться.

— Саша… Саша, они что… они тебя в заложницы берут?!

И хотела бы я запротестовать, обозвать её паникёршей, но ведь Светка была в целом права. Я заложница сложившейся ситуации и, если предметнее, того, кто сейчас этой ситуацией в полной мере владел.

— Не мели ерунды, — буркнула я, проверяя содержимое сумочки. — Говорю же, нам удалось договориться. Но есть важный нюанс. Сейчас мы заедем ко мне домой. Я как-то объясни свой срочный отъезд матери, а ты стой рядом и всему поддакивай. Свет, это сейчас очень важно. Иначе…

Я вдруг осеклась, дыхание перехватило, а сердце заколотилось так, будто меня накрывала паническая атака.

Вот-вот кто-нибудь из охранников уставшего ждать богача попросту оттащит меня от подруги и поволочёт из здания, наплевав на то, как это выглядело со стороны. Я почему-то не сомневалась, что всё будет именно так.

— Иначе, Свет, я не справлюсь.

Подруга расслышала отчаяние в моём голосе и наконец нашла в себе силы перестать пытаться объять разумом необъятное прямо здесь и сейчас.

— Саш, я с тобой. Только… а как же теперь с Данилой…

Имя брата отозвалось глухой болью в самом сердце.

— Буду думать. Но прямо сейчас я решаю проблемы по мере их поступления.

Светлана кивнула и больше ни слова не вымолвила, пока наша исключительно странная компания, загрузившись в шикарное авто Разумовского, добиралась до нашего спального района.

Домой меня отрядили в компании одного из охранников, который был чуть разговорчивее своего приятеля и в целом производил чуть менее угрожающее впечатление.

На сборы мне дали полчаса. Я и не подумала торговаться.

Влетела домой, обняла маму и спешно наговорила какой-то фальшиво восторженной ерунды, мол, на вечеринке познакомилась с каким-то богачом-филантропом, возмечтавшим нанять меня для написания большущей статьи о его семье и быте.

Нет времени объяснять, но ехать нужно сейчас, поэтому, мамочка, считай это неожиданной командировкой.

Но деньги платят ого-го какие.

И Света за тобой присмотрит.

И я скоро вернусь.

И ты главное не переживай. Тебе нельзя волноваться.

Мама только и успела растерянно вопросить, куда же я вот так прямо на ночь глядя.

А я, швыряя одежду и всякую важную мелочь в дорожную сумку, разливалась соловьём о «командировке» и объясняла, толком ничего не объяснив.

Я старалась не думать, ни в коем случае не думать о безнадёжности своего положения.

Иначе — всё. Иначе просто свалюсь вот тут, на родной ковролин и сломаюсь от невероятного напряжения.

От того, что не знаю, что я творю и что меня ждёт.

Зато знаю, что мне нужно вытащить из кабалы брата и нужно защитить от любых переживаний мать.

Всё остальное шло параллельно — не такое уж срочное. Не такое уж важное.

И надо же — ровно через полчаса я действительно покинула родную квартиру, забралась в безобразно роскошный салон авто Разумовского, и помчалась в полнейшую неизвестность.

Всю дорогу мой спутник молчал, что-то просматривая у себя в телефоне. Охранники и вовсе вели себя как неживые.

До загородного особняка Разумовского мы добрались поздней ночью.

К тому времени адреналин меня отпустил, и я сама себе напоминала несколько раз выжатый и прокрученный через мясорубку лимон.