То, что она мне никто — правда. Если так, почему я не могу перестать прокручивать в голове этот грёбанный разговор?

Чисто по-мужски, да и с точки зрения уже опытного следователя, я поступил неправильно. Сказал не те слова. Однако, до чего же бесит, что о девчонке говорит весь отдел! Даже Леонид Владимирович спрашивает, как там Настенька! Когда она успела покорить всех? И, главное, чем?

Не понимаю.

Как я смогу научить её чему-то, ежели отвлекаюсь на всякие мелочи? Мне есть дело до неё?

В принципе, есть. Соболева — моя подопечная. К тому же, если девушка приобретёт необходимые навыки, то станет прекрасной помощницей, а там и до следователя недалеко.

Да-а, хорошо распланировал. Только у неё забыл спросить.

Усевшись в кресло, взглянул на чистый лист вордовского документа. Что ж, нужно написать рапорт. Силы воли хватило на пару строк, потом мыслительный процесс вернулся к Анастасии.

Да господи!

Заебало уже думать об этом! Сейчас пойду и просто извинюсь! Скажу, что погорячился. А там посмотрим. Может, найдём нормальный контакт. Заодно выйду в беседку, курну.

Стоило только спуститься на первый этаж, я сразу услышал голоса.

— А он что? — весело отвечала девчонка.

— А он такой: «Ты что тут делаешь, Митя?!»

Послышался неудержимый хохот Насти и за ним смех друга. С ней был Егор. И как давно? С тех пор, как мы встретились с ним в дверях архива или он присоединился к помощнице гораздо позже?

Я кинул взгляд на часы. Уже пятый час. Что ж, посмотрим… Приоткрыв дверь посильнее, заглянул в помещение. В архиве появился чистый воздух, пыли стало намного меньше. И, кажется, дело двигалось довольно быстро. Видно, парочка обошла почти половину стеллажей, и теперь стояла у окна.

За коробками с делами их почти не было видно, но стоило только отклониться чуть левее, как стало лучше.

Шахтинский стоял с Настей совсем рядом.

Девчонка прижалась спиной к подоконнику, а он нависал над ней будто медведь и рассказывал что-то смешное, судя по искренней улыбке Соболевой.

В груди что-то едко кольнуло. Нет, это была не ревность. Лишь толика зависти.

Егор всегда сходился с людьми, умел это делать.

Я же после развода отказался чуть ли не от всего общества, тем более от женского.

Отодвинувшись, прикрыл дверь примерно на то же расстояние, на которое она была открыта до этого, и пошёл курить.

Когда возвращался, парочка ещё веселилась.

Кто знает, может действительно сойдутся в итоге. Если, конечно, Настя девчонка неплохая.

Дальше я углубился в работу по полной. Соболева ни разу не зашла. Видимо, ей было хорошо с Егором. В груди снова что-то кольнуло, но я отмахнулся. Что-то сегодня сердце колит, не иначе.

С остывшим кофе я бродил по кабинету, пока не заметил, что на вешалке нет вещей помощницы. Совсем недавно меня не было в кабинете минут десять. Уже успела уйти, а разрешения спрашивать не стала?

Хотя о чём я, если сам же сказал ей, что она для меня никто. Так же и я ей никто. Всё поровну.

Зазвонил телефон, и я, допив кофе, уселся на стол. Ответил на вызов.

— Алло?

— Сынок, здравствуй! — послышался женский голос в трубке.

— Привет, мам, — проговорил, улыбнувшись. — Что-то случилось?

— Да, случилось, — серьёзно произнесла мама. — Соскучилась по тебе ужасно! Заедешь, может, на ужин?

— Ты же знаешь, какая у меня работа… Я тоже скучаю. Но давай в пятницу, смогу даже переночевать у вас с отцом.

С родителями я всегда старался разговаривать мягко. Не хотелось ненароком обижать их, ведь они верили в меня и ждали. Мама уж точно. А вот насчёт папы не знаю. Он всегда был холоден со мной, обычно только спрашивал, как у меня дела.