Я всегда была никудышной актрисой. Единственное, что у меня получалось – это делать хорошую мину при плохой игре, притворяться, что всё хорошо, когда всё плохо. И то недолго.

Я надеялась, что этого хватит.

Хватило.

Марку, который не помнил наших плохих времён, хватило. Он словно окаменел. Острое чувство жалости резануло меня, на его боль отзываясь болью. Но я задавила её в зародыше, задвинула глубоко внутрь. Не сейчас. Я вытащу это воспоминание потом, когда рядом никого не будет, и переживу всё одна. Только не сейчас! Я должна быть тверда.

Он потом сам скажет мне спасибо.

И я сама скажу.

– Да. Я понял. – Марк с усилием улыбнулся. Спасибо, что напомнила. Извини, я иногда забываю, что…

Он замолчал, стиснув челюсти.

– Мы можем завтра отправиться куда-нибудь, где проводили время вместе. – предложила я, отвернувшись, чтобы не смотреть в его глаза. – Может быть, знакомые места помогут тебе…

– Вспомнить? Да, ты права. Только не завтра. Очень напряженная неделя, боюсь я буду приходить поздно. Лучше на выходных.

Я должна была бы отказаться, чтобы не терять время. Ведь чем скорее Марк всё вспомнит, тем быстрее всё вернётся на свои рельсы, и тем быстрее будет выполнен наш договор. А значит, уйдёт противное чувство вины за радость, которую я получаю от обустройства своей чайной – в то время, как он по-прежнему ничего не помнит.

Но я согласилась.

Зачем? Чтобы побыть подольше рядом с Марком?

Но всё-таки… всё-таки надо попробовать сходить на свидание с Лёхой. Может быть, крепкие мужские объятия избавят меня от этого наваждения?

29. Глава 29

– Ты могла бы прийти ко мне. – Лёша оглядывался с нечитаемым выражением лица, но в голосе проскальзывало недовольство. Еле слышное. – Я бы уже давно помог тебе, и не пришлось бы ради этого терпеть бывшего.

Я ничего не рассказывала ему. Не говорила адрес. Просто сказала, что занята в ресторане, не могу сейчас встретиться. И уже через пару часов он приехал.

Вышел из огромного чёрного автомобиля – в светлом льняном костюме, в чёрных очках, с охапкой нежно-розовых пионов. Подошёл ко мне, небрежно приобнял, собирая взгляды работников, вручил букет, не озаботившись тем, куда я буду его ставить в таких условиях. Показывал всем мою принадлежность?

Я вывернулась, поблагодарила его с милой улыбкой, и сунула букет в перво попавшееся чистое ведро.

Как быстро он разузнал детали моей сделки! Что ещё он знает? И откуда? Разговорил Милу? Обычно она не такая болтливая. Но он знает её с детства, знает, как расколоть её. Что же она ему сказала? И не предупредила меня!

– Это наши с ним дела. – нарочито безразлично пожала я плечами. – Мы сами разберёмся.

– Ты понимаешь, что всё равно будешь должна ему? Он уже влез в твою жизнь, и будет лезть снова! Понимаешь, что ты станешь зависима?

– Лёша, мы договорились. Я всё ему отдам, это не просто так. В конце концов, мы не совсем чужие.

– А мы? Мы чужие? Лёша развернул меня, и пытливо глядел мне в глаза.

– Я рад, что мы не чужие. – раздался от дверей голос Марка.

Он стоял, прислонившись к двери, скрестив руки на груди, и улыбался одним уголком губ. Выглядел он ничуть не менее эффектно, чем Лёша – правда, без букета. Весь в чёрном, рукава рубашки закатаны почти до локтей, в зеркальных тёмных очках, на левой руке – часы, притягивающие взгляд к жилистому запястью. Я залипла на чётко очерченных венах, с трудом отведя взгляд, когда Лёша взял меня за руку.

Работники только делали вид, что работают, и только переводили взгляды с одного моего гостя на другого.

Чёрное и белое. Свет и тьма.