– Пытались, без особого толку. Я действительно ничего не могу рассказать. Все случилось внезапно, в тот самый момент, когда я отошла от стола. Самый обыкновенный пакет, на адресном бланке написано просто «Касвелл». Лайам был занят, поэтому я собралась распечатать.

Услышав свое имя, Лайам громко откликнулся:

– Даже не знаю, как в таком бедламе работать.

Мередит отбросила падавшие на лицо темные волосы и безнадежно на него посмотрела. Она довольно давно знает Касвеллов, хоть они не общались во время ее службы британским консулом за границей. Теперь, с окончательным возвращением в Англию (если МИД не передумает, на что пока нет никаких намеков), им неизбежно предстояло возобновить знакомство.

Салли ей очень нравится, Лайам очень раздражает – в нынешней ситуации больше прежнего. Даже допустив, что он потрясен, посочувствовать ему трудно. Жена могла серьезно пострадать, ослепнуть, обгореть, а он только о работе и думает!

– Я просила Лайама позвонить тебе, Мередит, – продолжала Салли чуть громче. – Он забыл в суматохе. Извини, что с ланчем не вышло.

– Чушь. Я сейчас все равно мало ем. Заезжала в аукционный зал, видела Остина. Похоже, он думает, что у вас газ взорвался. Я ожидала увидеть коттедж в руинах.

Салли заволновалась:

– Я должна поехать на работу! Ведь завтра торги…

– Не мели ерунду. Остин тебя не ждет. Там все под контролем. Успокойся.

– В любом случае надо дома сидеть, – проворчал Лайам Касвелл. – Едет какой-то другой полицейский, чином повыше. Видно, нас долго будут преследовать копы. – И он быстро вышел.

– Работа над книгой идет туговато, – объяснила Салли, но Мередит заметила, что с уходом мужа она расслабилась, голос окреп. – Бедный Лайам, ему только этого не хватало! В последнее время все плохо. Деревня для него не годится. Я думала, в тишине и покое ничто не помешает работе. Его и моей. Но он должен быть ближе к лаборатории. А сейчас каждый раз, когда надо что-то проверить, приходится ехать за много миль в Оксфорд… вдобавок к прочим неприятностям. Ты должна его извинить. Он не хотел грубить.

– Понимаю.

По мнению Мередит, Лайам грубил не больше обычного.

Салли взяла коньячную рюмку:

– Хочешь выпить? Прости, что раньше не предложила. Сегодня из меня плохая хозяйка.

– Нет, спасибо. Тебе еще налить?

– Не стоит. Постараюсь сохранить трезвую голову к приезду суперинтендента. Я вообще не пью. Икота начинается.

– Суперинтендент из Бамфорда?

Насколько известно, после перевода Алана Маркби в Бамфорде нет никого выше инспектора.

Салли опрометчиво тряхнула головой, сморщилась, схватилась за пластырь на лбу.

– Нет, из регионального управления.

Озноб пробежал по спине. Разумеется, не обязательно Алан. А вдруг он? Не обрадуется, когда ее увидит. Прочтет очередную лекцию о недопустимости вмешательства в дела полиции. Но ее долг быть рядом с подругой.

– Сказали, кто именно? – спросила она с максимальной небрежностью.

– Вроде нет. Надеюсь, Лайам не станет хамить. Я предупредила, что мы все обязаны рассказать.

Мередит наклонилась к ней:

– Ты только что упомянула о других неприятностях. В чем они заключаются?

Салли заметно расстроилась.

– Проблемы с соседом. И с почтой. Конечно, не с взрывчаткой, а с письмами. Я ничего не знала. Лайам только сейчас рассказал, после взрыва. Он получал оскорбительные анонимные послания. Мне не показывал, не хотел волновать. У кого-то зуб на бедного старичка Лайама.

Людей, обиженных за долгие годы Лайамом Касвеллом, наверняка легион. Но тот, кто послал бомбу, безусловно, обиделся не на обычную грубость.