- С добрым утром, любимая, - выдыхает, входя в меня.

- С добрым утром, любимый, - обнимаю ногами, поддавая бёдрами навстречу.

Потрясающе просыпаться с членом любимого мужчины внутри. Запускаю ноготки в ягодицы, требуя увеличить скорость и силу проникновения. Лар отстраняется, перекручивая меня в воздухе, ставит на четвереньки и проникает сзади, долбится с такой силой, что шлепки тел перекрывают стоны, а яички бьют по клитору при каждом проникновении.

- Поиграй со своей горошинкой, - просит мужчина, и я послушно опускаю руку, покручивая и пощипывая клитор.

Руки, держащие бёдра, перемещаются на ягодицы, раздвигая их в стороны. Слюна попадает в расщелину и скатывается к задней дырочке, в которую проталкивается палец, а за ним второй, сводя с ума двойным проникновением и быстрым трением, разжигая пламя, поднимающееся от тугих стеночек в область живота, и растекаясь дальше, взрывая каждую молекулу, как мыльные пузыри. Ещё чуть-чуть, и из ушей пойдёт пар, а мозг войдёт в температурный режим кипения. Натирание клитора становится лишним. Я и так кончаю от мощных внедрений, содрогаясь, насаживаясь на ствол с волшебными пальцами, крича в подушку от волн, топящих разум.

Отдышавшись, Лар несёт меня в ванную и ставит под душ. Освежаемся быстро, не желая опаздывать в офис. Также ускоренно едим и плюхаемся на заднее сидение автомобиля. Замечаю, что с территории за нами следуют три джипа с тонированными стёклами.

- Милый, не много охраны на нас двоих? – интересуюсь, старательно подбирая английские слова.

- В самый раз, - удовлетворяет моё любопытство. – Лучше перебздеть, чем недобздеть, - добавляет на русском.

- У нас проблемы? – смотрю внимательно, считывая эмоции с лица.

- Помнишь ад, который пережили Дарья с Максом? – мрачнеет на глазах. – Мы не доглядели, не смогли просчитать опасность. Всё оказалось слишком просто и слишком больно. Я не хочу рисковать тобой. Если понадобится, запру тебя в подвале и замурую вход.

- А как же я там выживу? – улыбаюсь, разглаживая пальцами складку между бровей.

- Я тебя потом размурую, когда убью всех врагов, - нежно целует в губы, касаясь языком, но не просовывая его в рот.

- Надеюсь, тебе не придётся меня замуровывать, - отвечаю на лёгкие касания. – Не хочу, чтобы на твоих руках была кровь, даже врагов.

- Посмотрим, - подтягивает к себе на колени и крепко сжимает руками. Мне сразу становится хорошо и спокойно. Готова растечься лужицей от его объятий. Его касания всегда так действуют на меня, обезвреживая, порабощая, присваивая.

В жарком коконе не замечаю, как мы доезжаем до делового центра. Стекляшка на тридцать этажей кишит людской массой, входящей и выходящей из неё. В окружении шести мышечных шкафов доходим до лифта, расположенного особняком, Лар вставляет карточку, и мы попадаем внутрь. Два охранника остаются снаружи, не давя своей комплекцией. Лифт останавливается на двадцать третьем этаже, открывая моему взору просторный светлый холл с хромированным ресепшеном у стены.

Поздоровавшись, Ларри ведёт меня в левый коридор под любопытными взглядами двух фиф за стойкой. За массивными дверями располагается кабинет в тех же тонах, что и весь этаж, за исключением тёмного, практически чёрного стола и таких же кресел, обтянутых кожей.

- Брутальненько, - присвистываю, переходя на родной язык.

- Дам поблажку на эмоциональные всплески в новой обстановке, - спешит успокоить Лар. – За той дверью комната отдыха. Побудь там, пока я разгребу дела.

Захожу в миленькую комнату, оснащённую диваном «прощай жопа», плазмой, занимающей полстены, стеклянным, низким столиком, придвинутым к «радости проктолога», в которой я утонула, как только опустила пятую точку. Покувыркавшись, дотягиваюсь до пульта и включаю телевизор, вещающем на нужном в данный момент языке.