— Я всё знаю, Миш, — зашептала торопливо. — Всё знаю. Но я не могу ему противостоять. Понимаешь? Я дурой рядом с ним становлюсь. Безмозглой дурой. Понимаешь?

— Понимаю, — девушка ласково погладила мои пальцы. — Прекрасно понимаю.

Тепло в её голосе заставило меня улыбнуться и счастливо зажмуриться. Она говорила о Тоше. Никто так безумно сильно не любил моего брата.

— Ты его любишь, моя хорошая? — почти шёпотом поинтересовалась Михайлина. — До сих пор его любишь, зайчик?

Я зажмурилась. Вжалась лбом в хрупкое плечо Мишки. Прикусила губу, но ответить не смогла. Слова застряли в горле.

Люблю.

Но признаться вслух не смогу.

— Любишь, — за меня ответила Михайлина.

Девушка расцепила мои ладони и повернулась ко мне лицом.

— Я прошу тебя, будь осторожна. Я не смогу больше видеть, как ты страдаешь. Знаешь, я видела его лицо тогда, когда во дворе тебя ждал. Он был влюблён тогда.

— Миш...

— Подожди! Я видела, как он ждал тебя в аэропорту. Я не знаю, что в голове у этого парня. Но…

В дверь позвонили, и Мишка была вынуждена замолчать. Брови жены брата взмыли вверх.

— Ты заказывала что-то? — Я только головой отрицательно мотнула. — Может, Тоша раньше освободился? — на лице Мишки счастливая улыбка расцвела.

Она выбежала из комнаты, поспешила открыть входную дверь. Я некоторое время стояла у окна и смотрела на кружащиеся снежинки, заворожённая их полётом. Судя по тишине в коридоре, действительно пришёл Тоша. Зная тягу этих двоих друг к другу, не спешила покидать комнату.

Склонилась над столом и открыла дневник, проверяя, домашнее задание по каким предметам выполнить сегодня. Не услышала, но почувствовала, что в комнату кто-то вошёл. Обернулась и тут же округлила глаза в изумлении, когда увидела Царицына.

— Ты как здесь? Что ты здесь делаешь? — руками вцепилась в стол позади, боясь, что просто упаду от переизбытка чувств.

Даниил почему-то не спешил с ответом. Его взгляд медленно скользил по моим открытым плечам, ключицам и ниже, на грудную клетку. Запоздало вспомнила, что на мне тонкая майка оранжевого цвета и шорты, ничего не скрывающие. Царицын громко сглотнул. Взгляд парня замер на моей груди, просвечивающейся под майкой.

Вскинула руки и попыталась прикрыться. Стыдливо спрятать грудь от жадного, пожирающего взгляда.

Даня преодолел расстояние от двери до стола в три шага, перехватил мои руки за запястья и мягко развёл в стороны. Я в который раз за этот день вспыхнула и покраснела. Царицын постоянно заставлял землю уходить из-под ног. Дрожать от переполняющих меня эмоций.

Царицын завёл мои руки за спину, одной огромной ладонью обхватил оба запястья. Я задышала часто. Взволнованно. Не понимая, что происходит. И замирая в ожидании.

Даниил другой рукой коснулся изувеченной щеки. Провёл большим пальцем несколько раз. Заскользил медленно ниже. На плечо, вызывая мурашки. Увидела, как дрогнули его губы в улыбке. Такие красивые, влекущие губы. Облизнулась. Захотелось, чтобы Царицын меня поцеловал. Жадно и несдержанно. С тем напором, который ему присущ.

Но пальцы Даниила аккуратно очертили ключицу и двинулись по руке вниз. До самого запястья. Прикосновения волновали. Вроде невинные. Ласковые даже. Но они томление внизу живота вызывали. Губы вынуждали кусать, чтобы ненароком стон с них не слетел.

— Дань… Что ты делаешь? — шёпотом, потому что голосовые связки ослабли. Как и каждая мышца в моём теле. За исключением сердца. Оно колотилось так, будто грудную клетку пробить было готово. И вылететь к ногам Царицына.

— Ты ушла, — рука вернулась на плечо, после чего соскользнула на грудную клетку. — А я просил подождать. Всего десять минут…