Тогда-то я понял, что лучше уже не станет. Купил по дороге домой бутылку вина, собираясь напиться в хлам, отключил телефон, чтобы никто не донимал звонками, открыл дверь квартиры. Она оказалась не заперта. Меня встретила Дэни. Я полагал, она ещё будет на работе, но Дэни отпросилась пораньше.

— Я готовлю твою любимую пасту, — она улыбнулась.

Вот же какой поворот — неужели паста может отговорить кого-то вешаться?

— Придут Лео и Соня.

Этого ещё не хватало…

3. Глава 1. (Ч.2)

Неоднократно я задавался вопросом: должен ли именинник в свой день рождения звать гостей? Или они имеют полное право сами прийти без всяких приглашений, просто нагрянуть, с подарком — какой-нибудь коробкой сигар, бутылкой виски и прочей лабудой, и даже более того — они обязаны так сделать, коль уж назвались друзьями? А звать кого-то насильственно — моветон? Позвать на праздник, значит — обречь человека на незапланированные траты. Виски, сигары — сколько всё это стоит? У приличных марок ценник иной раз может достигать стоимости хорошего смартфона или часов. А Лео, например, никогда не приносит дешёвку. Да и Соня в этом плане отнюдь не скряга.

И вот они сидят, улыбаются, рассказывают о том, как провели отпуск, как выбирали мне презент, как потратились на соковыжималку, которую так ни разу не включили. Соня смеётся.

У них с Дэни один юмор на двоих. Разве может быть смешным то, что купленная вещь не пригодилась?

Месяц назад Дэни купила коробку с двенадцатью чудодейственными бутылочками. Бутылочки обещали ей натуральное во всех смыслах волшебство. Следуя инструкции, необходимо было выпивать по одной бутылочке в четыре часа — по три в день. По истечении четырёх дней вес Дэни обязан был снизиться на пять килограмм. Тогда бы она без труда влезла в гороховое платье, висевшее бесхозным с прошлого лета. Но что-то пошло не так. Дэни попробовала первую бутылку, вылила её в раковину. Затем вторую, и её также постигла участь предшественницы. После третьей Дэни обошлась со всей коробкой ещё более варварским способом — просто вынесла её целиком на помойку.

Соня хохотала, Лео улыбался, я навинчивал пасту на вилку. Паста оказалась вкусной.

— Ну, а у тебя какие успехи? — поинтересовался Лео.

Год назад Лео состоял в браке с девушкой Никой. Три года назад — с Машей. Пять лет назад — с Олей. Нетрудно подсчитать, что каждый его брак приблизительно равнялся двум годам, не доживая до заветных трёх и неизменно перекочёвывая в новые отношения. Со своими жёнами Лео каждый раз расставался надрывно, трагически, всерьёз, будто пытаясь вместить всю боль мира в одну банальную трагедию. Сегодня он приехал с Соней, и я уже знал, что за ужином они объявят о свадьбе.

Есть вещи в этом мире неизменные и закономерные: так утро сменяет ночь, пустеет бензобак в едущей машине, маленькие люди постепенно становятся большими, если не в социальном плане, то хотя бы в физиологическом. А Лео всегда предлагает своим дамам руку и сердце, всегда навечно и всегда с тихой горечью, что Дэни никогда не окажется в их числе.

Мы с Дэни вместе вот уже пятый год, потому что я умею её смешить, даже говоря совершенно серьёзно, и ещё умею молчать, когда нам обоим нужна тишина.

Четыре месяца назад я купил эту квартиру. Когда мы переехали, Дэни перво-наперво учинила скандал. Она сочла недостаточным то, что мы есть друг у друга, а также то, что отныне нам не нужно платить за съёмное жильё, и разрыдалась, потому что наш съёмный дом ушёл в небытие. Он был общей, скрепляющей, основополагающей проблемой, о которой можно было вместе страдать и сокрушаться, как несправедлив мир, вместе лелеять мечты, вместе строить планы и верить, что однажды всё плохое канет в прошлом. И всё же моя квартира в глазах Дэни являлась лишь моей квартирой. Отчасти такое понимание имело место быть. Дэни умела прекрасно тратить деньги — у неё имелся бесспорный талант, однако зарабатывать у неё получалось заметно хуже. И я её не винил. У неё имелись иные превосходные черты: перламутровая улыбка, итальянские ругательства, которыми она владела в совершенстве, лёгкость, с какой она впрыгивала в платье и выпрыгивала из него же, родинки, начертавшие звёздную карту по всему её телу, задор в общении с незнакомцами — все они продавали душу дьяволу, едва вступая с ней в диалог, лишь за одно право говорить с ней. Дэни не умела скрывать чувства, безыскусно врала, готовила лучшую пасту, не желала унывать и не давала мне опуститься до этого. Она перенимала моё настроение, сердилась, если я сержусь, отнимала у меня конфеты, чтобы съесть самой. Любила меня безденежным и при деньгах, таскала мои рубашки, проклинала моих неприятелей, обижалась по пустякам, в ресторане первым пробовала моё блюдо, а не своё. И самое замечательное — она бросила Италию, чтобы впервые заглянуть мне в глаза. Всё это являло собой её лучшую характеристику, но не делало Дэни идеальной женщиной. Переезд стал для неё огромной радостью и крахом. Лишь сейчас она чуть успокоилась, приняла, дала нам обоим передышку, чтобы осознать себя в новых обстоятельствах. Однако в первый вечер в новой квартире её прорвало.