Два оборотня сцепились в бойне, а я с ужасом смотрела, как катится двуликая голова маленького ребёнка-волчонка по мокрой траве, пропадая в вырытой норе. Тельце, обхватившее лапками и ручками мою ногу, так и осталось ждать от меня защиты, заливая джинсы кровью.

Меня вырвало. Я поползла от опушки, а потом, встав на ноги, рванула в лес, уже неважно в какую сторону, лишь бы подальше от этого проклятого места.

16

Я помню, что бежала по чёрному лесу без оглядки. Спотыкалась, падала, но целеустремлённо уносила ноги от оборотней. Выскочила между ёлок и упала с обрыва. Тысячи игл воткнулись в моё тело: это ледяная вода. Течение было быстрое, меня швыряло по порогам. А потом я ушла на дно и хлебнула воды.

Я действительно не знала насилия и экстремальных условий. Все мои трудности упирались в общение с клиентами и зарабатывание денег, правда, не совсем легальным путём. К иным приключениям меня жизнь не готовила.

Кашляла уже в твёрдых сильных лапах. Ильич, весь мокрый и всклоченный, серебрился при свете луны на чёрном небе. Глаза жёлтые горели, морда почти волчья. Весь его оборот повернулся вспять. Почему? Потому что пришлось бороться и воевать. Одними ножами он бы не справился с этой стаей. Я всё понимала: он меня любил, считал своей до конца дней, но ребёнок-то тут при чём?

— Ты убил ребёнка, — я пыталась вырваться из его крепких, как тиски объятий. — Пусть он болел, но он ребёнок! Нельзя убивать детей!

— Не бывает…женщин…детей в обороте, — задыхаясь, рычал Лихо, ставя меня перед собой.

— Как же не бывает! Я видела и женщину, и ребёнка.

Морда покрутилась из стороны в сторону, так делают собаки, стряхивая с себя воду. Фыркнул и огляделся по сторонам. А кругом лес чёрный, и ручей блестел под бледным светилом.

— Оборотни-мужчины, — ему было тяжело и сложно объяснять, он хрипел и путал вдох с выдохом, и когда говорил на вдохе, слова терялись в шуме воды. — Мы возьмём человека-женщину, она родит только сына.

— А если дочь? — мне было страшно это услышать, но я должна была знать.

— Никогда дочь, если родить дочь, будет вот так, — он указал в направлении, откуда мы пришли. — Зверь от зверя, страшный вымесок, ублюдина, гибнут люди…это опасно.

— Нил, — я старалась смотреть в его горящие глаза. Надо же, месяца не прошло, а я спокойно относилась к тому, что оборотни существуют. — Нил, если я от тебя рожу, — при этих словах он присел, провёл по моим плечам лапами, и морда отобразила полное умиление, — рожу дочь, ты убьёшь её?

— Убью, — честно, без колебаний и увиливаний.

 — Тогда я даже не рискну быть с тобой, — я тоже умею правду-матку рубить. — Есть риск моему будущему потомству, ты мне в мужья не подходишь. Ты мне отвратителен…

Я пробудила зверя. Он обернулся таким, каким я его встретила впервые, за одну секунду. Волчья пасть свирепо огрызнулась, и я  получила по лицу. А так как лапа его увесистая, то даже несильный удар выбил меня из сознания.

А ведь раньше я сознания не теряла ни разу, тем более от ударов. Повадились, твари, бить несчастную девушку. Ничего, я выберусь, не останусь здесь.

После пережитого кошмара я изменилась. Болела и молчала, на ласковые прикосновения не отвечала, между ног лазить запрещала. Опухло горло, заложило нос, болела голова, и  температура вынуждала меня закапываться вглубь хлама на кровати, чтобы согреться и спрятаться от ненавистного сожителя.

Однажды он меня откопал и стал вылизывать с ног до головы. Помнится, укусы страшно болели после встречи с ребёнком-волчонком, мутантом я его даже мысленно перестала называть. В память о смерти ненужного, презираемого, не отвергнутого только маленькой стаей существа, перестала разговаривать.