***

– С боевым крещением! – поздравила Вильгельмина Карловна Лизу, когда та постучалась к ней.

– Ох! – выдохнула она. – Спасибо.

– Вволю напахалась?

– Ага. Чувствую, завтра мышцы с непривычки болеть будут.

– А я тут пирог организовала, – похвасталась соседка. – С абрикосами. А то ты, наверняка, ничего не ела. Бегаешь с самого утра голодная как савраска.

– Если честно, да, – призналась та.

– Чего же ты медлишь? Садись скорее за стол!

– Спасибо. И что бы я без вас делала?! – усаживаясь перед пирогом, улыбнулась гостья. – М-м-м, какой аромат! Вы просто волшебница!

Вильгельмина Карловна положила ей на тарелку большой кусок, и та принялась уплетать за обе щеки.

– Ну, и как тебе? – соседка внимательно посмотрела на Кошкину.– Не пропал еще запал жить в Петербурге?

– Запал-то не пропал… – ответила она, но как-то не очень уверенно. И призналась:

– Но отваги, если честно, поубавилось. А ещё я сегодня видела соседа.

– Никак Димитрия повстречала?

– Его самого.

– Наверняка он предстал во всей красе? – иронично усмехнулась Вильгельмина Карловна.

– Ага. Брёл на автопилоте.

– И как? Удачно добрел?

– Не совсем. Навернулся и опрокинул моё ведро с водой.

– Ничего. Не переживай. Так-то Димитрий безобидный, – успокоила она. И смачно добавила:

– Но тот еще засранец. Это факт. Извини, я за словом в карман не лезу. Называю вещи своими именами. Ничего с этим поделать не могу, но меня, старую перечницу уже не переделать. Ладно. Еще отрезать пирога?

– Не откажусь, – улыбнулась гостья. «И это правильно. Наконец-то, за ум взялась», – где-то радостно промурзился толстый Пупс.

– Вы знаете, а этот мужик как-то странно себя вел, – поделилась Елизавета.

– А чего с него взять? Понятное дело. Хряпнул с утра пораньше…– вздохнула соседка.

– Да я не о том. Дим Димыч бубнил что-то странное. Почему-то решил, что я одна из… В общем, по его словам, одна из тех, кто там шастает… Вот я и удивилась, кто там может шастать?

– Где? По коридору что ли?

– Ага.

– Что ж ты хочешь? Допился бедолага. Видать, «белочки» его посетили, – отмахнулась Вильгельмина Карловна.

– Да вроде нет. Я, конечно, не специалист… Дим Димыч был «под мухой», но до «белочек» там далеко. И, если честно, меня удивили его слова.

– То, что вытворяет Димитрий со своей жизнью – полный ахтунг! Глупо обращать внимание на то, что он несет в пьяном бреду, – махнула рукой та. Ей явно не хотелось говорить на такую тему. Кошкиной это тоже показалось странным, но она промолчала.

Приятельница Лизиной тётушки носила фамилию Шмидт и по национальности была немкой. Всю жизнь эта импозантная дама преподавала в университете, на кафедре германской филологии, и слыла грозой всех студентов.

Вильгельмина Шмидт являлась одним из лучших специалистов в немецкой грамматике и на экзаменах могла замордовать до полусмерти. «И что с того? – невозмутимо пожимала на это плечами железная фрау-преподаватель. – Раз ввязался в драку – маши кулаками. А пришёл учиться – учись, а не пинай балду».

Вильгельмина Карловна – интеллигентнейшая женщина, она идеально владела и русским, и немецким литературными языками. Но при этом и с крепкими выражениями была на «ты». В случае чего, могла приложить так, что мало не покажется. Причем, делала это виртуозно.

Но лишний раз шокировать окружающих площадной бранью не хотелось. Поэтому, когда очень требовалось выразить свои эмоции, эта дама частенько в качестве ругательства использовала свое любимое выражение – полный ахтунг. Перевод с немецкого безобидный – внимание, так что придраться было совершенно не к чему.