Вообще-то всё это Лиза отложила на потом, но вдруг невольно подумалось: «Интересно, что там?» Новая владелица медленно подошла к шкафу и осторожно открыла одну дверцу.

Внутри лежало много каких-то бумаг, а еще большой фотоальбом. Но только взяла его в руки и провела рукой по роскошной бархатной обложке вишнёвого цвета, как раздался ворчливый голос Пупса:

– Да выбрось ты весь этот хлам!

– Надеюсь, ты наелся в гостях? – строго спросила его хозяйка.

– Угу.

– Вот и прекрасно. А теперь спрячься подальше и до завтра не отсвечивай, – велела та. Пупс спорить не стал и отправился спать.

Кошкина замерла с альбомом в руках и задумалась: «Жаль, что я так мало знала о тёте Ане. А ведь она к нам приезжала в гости каждое лето. Навещала свою сестру, мою бабушку Машу. И очень радовалась видеть всех родственников, привозила подарки, сладости. При этом сама Анна Яновна почему-то никогда не приглашала нас в Петербург. Хотя мама рассказывала, что в детстве часто бывала в гостях у тётки. Но потом вдруг что-то изменилось. Тётушка будто чего-то стала стесняться или опасаться…»

Лиза постелила себе на диване и улеглась. Бельё приятно пахло лавандой. Но спать почему-то не хотелось. Эмоции мешали. С приятной радостью подумалось: «Теперь я настоящая петербурженка!»

А еще в голове вдруг всплыла фраза Вильгельмины Карловны: «На новом месте приснись жених невесте». Это снова вызвало улыбку: «Кто-то мне сегодня приснится?»

Невольно вспомнился сегодняшний случайный знакомый. В голове ещё раз прокрутилась встреча с ним. Кошкина попыталась воссоздать в мельчайших подробностях образ Имре, его глаза, губы, волосы, фигуру. И очень этому удивилась.

Подумалось: «Да, этот мужчина выглядит очень элегантно, можно сказать, роскошно. Но ведь он совсем не в моём вкусе! Я такими жгучими брюнетами никогда не интересовалась. Всегда равнодушно проходила мимо. А тут вдруг весь день вспоминаю лицо Имре, его улыбку, и этот приятный акцент. Почему я это делаю? Как странно…»

Елизавета забылась и сама не заметила, как заснула.

***

В полной тишине вдруг послышался какой-то шорох. Затем раздался смех. Кошкина проснулась. Приподняла голову и прислушалась: «Что это?» Глянула на будильник. Час ночи.

Шум не приснился. Что-то происходило наяву, но не в комнате, а в коридоре. Послышались шаги. И снова раздался смех. Женский.

«Соседи чудят? Может, Дим Димыч допился до чёртиков? Нет, не похоже… Он уже давно вырубился и спит. Да и голос явно женский…» – встревожено подумала Лиза. Сон как рукой сняло. Подумалось: «Может, выйти в коридор? Нет, страшно».

Но новая хозяйка всё же решилась встать, осторожно подкралась к двери и приложила к ней ухо. Снова раздался смех. Негромкий, но какой-то нервный, невольно вызывавший тревогу. Кошкина вздрогнула, дотронулась до ключа и убедилась, что дверь заперта.

Тут показалось, что шаги приближаются. Елизавете стало не по себе, вдруг сделалось холодно, и она вернулась в кровать, завернулась в одеяло и боялась даже пошевелиться. Но согреться не получалось.

Тогда испуганная девушка закрылась одеялом с головой и попыталась себя убедить: «Всё хорошо. Это всего лишь кто-то из соседей». Но успокоить себя не вышло, слишком уж зловещий был смех.

За окном забрезжил серый рассвет, и лишь тогда Кошкина ненадолго забылась. А когда проснулась и заставила себя встать, в голове крутилась навязчивая мысль о ночном происшествии.

Лиза заторопилась на кухню, чтобы отмыть газовую плиту, пока там никого нет. Прошлась по замызганной поверхности мокрой тряпкой и щедро посыпала её содой. Тоже по совету Вильгельмины Карловны, которая уверила: «Сода, Лизхен, – это первое средство от всякой дряни, которую нужно отчистить. Сплошная экология и экономия».