– Придумал чего, политрук? – Салов прищурился, словно экзаменуя меня. – Что предлагаешь?
– Держаться, – хмыкнул я. – Что же еще… Тут стоят гаубицы – откроем огонь. И минометов хватает. А пушки «ахт-ахт» – они же зенитные!
– Добро, – кивнул комполка. – Сейчас соберем до батальона и начнем. Введем танки в прорыв… Ну, это утром только. А пока… на Полунино! – Помолчав, он добавил тоном помягче: – Благодарю за службу, товарищ политрук!
– Служу Советскому Союзу! – козырнул я.
Из газеты «Красная Звезда»:
«ДЕЙСТВУЮЩАЯ АРМИЯ, 1 августа (По телеграфу).
Наша разведка обнаружила большое скопление вражеских самолетов на полевом аэродроме в одном из районов Юга. Командир авиационного подразделения тов. Кудряшов решил внезапным ударом сорвать планы противника. Штурмовики поднялись в воздух.
Ведущий тов. Пискунов и штурман капитан Шевелев незаметно подошли к вражескому аэродрому и, снизившись до 50 метров, быстро «прочесали» северную его окраину. На земле вспыхнуло восемь очагов пожара. Вражеские зенитки открыли бешеный огонь.
Один за другим были совершены три налета, и запылал весь аэродром…»
Глава 5
Воскресенье, 2 августа. Раннее утро.
Ржевский район, с. Полунино
– Паха, – сказал я негромко, – на тебя вся надёжа. Как только немчура прочухается, тут же нашлют люфтваффе.
– Да понял я, товарищ командир, – ухмыльнулся Ломов. – Отобьемся! «Ахт-ахт» легко добивает на десять кэмэ по высоте, а тут целая батарея, четыре зенитки! Если по пятнадцать выстрелов в минуту… – Скривив лицо, он почесал в затылке. – Народу мало! Мне хотя бы человек десять на каждую пушку, и необязательно, чтобы все из артиллеристов – половина будет снаряды подносить. Весят-то по пуду, не натаскаешься!
– Ладно, понял. Я Салова озадачу, пущай ищет носильщиков. Давай…
Солнце еще не встало, но серые предрассветные сумерки давили тишиной, сливались с туманом. В призрачном полусвете, не дававшем теней, низенькие дома Полунино, беленые или серые, чудились ненастоящими.
И витала тревога, неощутимая, как туман. Она все нарастала и нарастала, как температура у больного, только не горяча, а морозя.
– Товарищ командир! – Ходанович молодцевато бросил ладонь к унтерской кепке. – Бойцы готовы!
– Гранаты?
– Хапнули от души!
– Выдвигаемся.
Красноармейцы моей роты выглядели непривычно в немецкой фельдграу – парни подкалывали друг друга, усмехаясь криво и недовольно.
– Товарищи красноармейцы! – сказал я негромко, нахлобучивая фуражку-ширммютце с имперским орлом. – Терпите. Считайте, что переоделись в камуфляж! Немцы спросонья не поймут, кто есть кто, примут нас за своих. Ну, а наша задача – доходчиво объяснить им, что мы – русские! Истребим эту сволочь под корень!
– Истребим, тащ командир! – ухмыльнулся Лапин. – Чего там…
– Только смотрите мне, чтобы сгоряча в своего не пальнули!
– Да глазастые мы…
– За мной, глазастые…
К Полунино вела узкая дорога, набитая сапогами и колесами – и зажатая с двух сторон минными полями. Мы шагали, и грюканье сапог глушилось напластованиями пыли – родная природа как будто ведала, кто идет, и прикрывала своих.
С первыми зоревыми лучами я вывел роту на околицу.
– Хальт… – растерянно поднялся сонный часовой. – Вер коммт?
Я выстрелил навскидку. Пуля из «нагана» хлопнула, разрывая немцу шею, и тот опрокинулся навзничь, успев лишь винтовку сбросить с плеча.
5-я рота нашего батальона заворачивала на главную улочку. Штурм начнется с их подачи, а пока распределимся…
– Якуш, на тебе две крайние избы.
– Понял, товарищ командир.
– Не забудь про подвалы. Антонов! Берешь дом по соседству и сараи…