Что ж, определённый смысл в этом предложении был. Пусть лучше такие планы строит и старательнее язык учит, чем ворчит и ругается на дэйна Уинблейра. А Рене всё ещё ругался.

– По поводу Вергена я тебе уже объясняла… – начала я, но меня самым невежливым образом перебили.

– Дэри, никакого благородства нет в том, чтобы услать неугодную жену с глаз долой! Он вовсе не это твоему отцу обещал! Раз взялся спасать, прятать и помогать – иди до конца, не отворачивайся от трудностей и проблем! А он что? Как вот это всё называется?!

Дёрганым движением Рене обвёл то ли спальню, то ли весь замок в целом.

– Это называется дедово наследство, – хмуро ответила я. – Не совсем моё, а Ализарды, но здесь гораздо лучше, чем в закрытой лечебнице.

– А не должно было быть ни мыслей о лечебнице, ни вот этого, – упирался сыч, ткнув пальцем в стену напротив. – Разве у вас нет вот этого: в болезни и здравии, и тому подобное?

– Это просто слова, Рене. Я не защищаю человека, с которым нас связали брачные клятвы, но он не бросил меня на произвол судьбы, – вновь напомнила я. – Слово, данное отцу, он как умеет, так и держит. А то, что Верген отослал меня подальше, а сам наверняка позволяет себе разные вольности – так мне всё равно. Пусть хоть десяток любовниц себе заводит, хоть в дом их приводит, если есть на что содержать.

Я не удержалась, скептически фыркнула. Интересным мужчиной, возможно, не лишённым привлекательности, дэйна Уинблэйра можно было назвать разве что в молодости, но на момент нашего печального знакомства ему было около сорока. Плохо представляю, какая женщина польстилась бы на него сейчас, с его словно обтянутым тонкой сухой кожей угловатым лицом, залысинами, прилизанными волосами, не густыми даже в лучшие времена. Будь у него туго набитый кошелёк и солидный счёт в банке, никто не смотрел бы на залысины. А обаяния ему вовсе не досталось. Впрочем, как жена, я не объективна, по себе помню: если очень нужно, Верген умел и складно говорить, и красиво улыбаться.

– Можно тебя попросить? – Рене с милой улыбкой нерешительно протягивал мне руки.

Я всё ещё растирала его кисти, исхудавшие, но не лишённые изящества. Смотрела на его ладони, пальцы, пыталась представить, можно ли вот этими руками завалить огромное бронированное чудовище? Спросить не решилась…

– У тебя красивое имя, – вдруг сказал мой сыч. – Но на ласточку ты не похожа, – быстрая улыбка на губах. – Может быть, в детстве, с другим лицом, но не сейчас.

– А сейчас на кого?

Детское прозвище было мне дорого, дарило искорку тепла, помогало хранить в памяти лица родителей.

Рене склонил голову набок, рассматривая меня будто впервые, снова мелькнула на его лице загадочная улыбка.

– Пока не скажу.

– Рене!..

– Когда приезжает твой муж? – без перехода спросил он, и дразнящая улыбка сползла с лица.

Я задержалась с ответом, потребовалось несколько мгновений, чтобы перестроиться.

– В конце осени, скорее всего. Он сообщит более точный срок. А что?

– «Ключ» от этих стен он держит при себе?

Я уставилась на сыча в глубоком недоумении.

– Рене, ты что… Ты хочешь стащить у Вергена артефакт?

Он досадливо махнул рукой.

– Стащил бы, без зазрения совести стащил. Не сверкай так своими прекрасными очами, Дэри, я не собираюсь красть, это было бы слишком… заметно и сразу указывало на тебя. Но увидеть «ключ» надо: если ты собралась покупать дубликат, хорошо бы понимать, какой именно.

– Дубликат не обязателен. Запирающие чары можно вложить в любой небольшой предмет: непосредственно в ключ, украшение, шкатулку, даже книгу... В кочергу можно, – невольно улыбнулась я. – Важно знать цвет магии и тип заклинания. Это… я выяснила. «Ключ» можно повторить. У Вергена это небольшой медальон под одеждой. Стянуть его незаметно практически невыполнимая задача, так что не надо рисковать.